Воспользовавшись советом Верховного, я взяла в руку короткий клинок, но мужчина тихо цокая языком, покачал головой:

— В ближнем бою у тебя нет шансов.

— Вы же сами сказали…

— Тогда я ещё не знал, насколько ты неуклюжа, — опять смеётся.

Я было снова недовольно надула губы, но вдруг поняла, что не в состоянии оторвать глаз от лица Наставника, которое сейчас, пожалуй впервые казалось каким-то завораживающе безмятежным.

— Дальний бой, — напомнил мужчина, вновь кивая на подиум.

Я часто заморгала, заставляя себя отвести взгляд, и судорожно схватилась за лук.

— Хорошо, — кивнул мужчина, — пробуй.

Взяв стрелу, я неумело попыталась натянуть тетиву, целясь в самодовольного Верховного.

Я просто обязана стереть эту издевательскую улыбку с его лица.

— Защищаться не собираетесь? — выкрикнула я, изо всех сил стараясь справиться с упругой струной.

— Стреляй уже, — выдавил он, едва не давясь от смеха.

Вот же индюк напыщеный!

Собрав всю свою злость в кулак, я поднатянула тетиву ещё сильнее, отпустила и… ничего.

У меня прямо-таки чертово дежавю какое-то! Мой позорный отбор, дубль два.

Стрела просто упала в метре от меня.

Услышав рокот беззаботного смеха, я вспыхнула от негодования, и обиженно сложила руки на груди.

— С тем, что у тебя не хватает сил удержать меч, я сделать ничего не могу, — голос Наставника приближался, — а с луком ещё можно попытаться что-то придумать, — оказавшись совсем рядом, он вдруг потянул мою руку и высвободил ее из перчатки. — Вот, попробуй с этим, — вложил в мою ладонь кольцо лучников. — Знаешь, как пользоваться?

— Разберусь, — я невольно отшатнулась от протянутой руки Наставника, и он нахмурился.

Не выдержу, если он станет смеяться ещё и из-за того, что я искрюсь от его прикосновений. Хотя он тоже в перчатках, а значит, мне и не удастся получить его соблазнительную энергию.

Я неловко притулила кольцо на палец и взяла своё орудие.

— Такая упрямая, — пробормотал Наставник и схватил мое запястье. Я вздрогнула и он, задержав на мне подозрительный взгляд, стянул кольцо с указательного пальца и переодел на большой.

Я завороженно наблюдала за огромной рукой, тесно объятой скрипучей кожей перчатки, бережно нанизывающей небольшое кольцо на мой тонкий палец, и подняла взгляд на строгого мужчину перед собой.

— Если и с этим не справишься, придётся дальше перебирать, — ворчал он, продолжая сжимать мою ладонь в своей. — Ты не понимаешь, похоже, — тихо продолжил он, — от этого может зависеть твоя жизнь… — на секунду мне показалось, будто его пальцы стали едва ощутимо поглаживать мою кожу.

Но мужчина вдруг поднял на меня растерянный взгляд:

— Что? — рявкнул он недовольно, и я поспешила отвести глаза.

Наставник повёл плечами, выпрямляя спину, будто сбрасывая навалившееся смятение. Шар, что все это время проследовал нас, вдруг пришёл в движение и отлетел на несколько метров.

— Попробуй попасть в него, — прочистив горло, сказал Верховный, и я подняла лук: — Нет-нет, — он устало потёр переносицу и сделал шаг в мою сторону.

Я затаила дыхание, когда увидела, как грозный мужчина протянул руки, чтобы обхватить меня со спины, очевидно желая показать, как нужно правильно целиться, и уже от предвкушения у меня мурашки забегали по спине.

Нет. Нельзя.

Я отскочила, явно ощущая, как сбилось мое дыхание. Одна только мысль, что сейчас я окажусь в его тёплых объятиях, едва не заставляла меня потерять контроль. Что же будет, если он прикоснется?

— Что с тобой? — голос прозвучал раздраженно, и я взглянула на Наставника.

Кажется, он злится. Губы вытянуты в жесткую линию, а скулы напряжены так, что даже желваки на его щеках задёргались.

— Думаю, на сегодня достаточно, — выпалила я, не успев толком подумать. — З-замёрзла… Должно быть снова лихорадка начинается, — отчего-то чувствуя вину перед обозлённым мужчиной, оправдывалась я.

Хотя отчасти мои оправдания были правдивы: из-за недостатка энергии я снова ощутила, как по моим венам заструился холод.

Верховный тяжело выдохнул, и развернулся, чтобы уйти.

— Простите, — шепнула я, и направилась к подиуму, чтобы сложить оружие на место.

О, как же мне хочется к нему прикоснуться! Кажется, никто не способен унять этот изнуряющий голод, и болезненную ломку, кроме него!

Я вдруг замерла, почувствовав, как нечто тяжелое легло на мои плечи. Плащ отороченный мехом, пропитанный тёплом того человека, помог мне унять дрожь.

Когда я, наконец, выйдя из оцепенения, решилась обернуться, Наставник уже покидал тренировочную площадку, растворяясь в темноте. Я неосознанно затянулась упоительным мужским запахом, и даже глаза прикрыла от удовольствия, прокатившегося мучительной волной по телу. Кажется, его аромат даже немного помогает унять ломку. Этот мужчина настолько вкусный, что одно только воспоминание о прикосновении к нему, дарит облегчение.

Подняла голову, желая ещё раз насладиться зрелищем волшебной ночи, но не стала сильно задерживаться, чувствуя, как меня одолевает слабость. Подхватив длинные полы, я плотнее завернулась в накидку, и неторопливо побрела в сторону общежития, чтобы вернуться в карцер, под пристальным надзором своего светящегося спутника.

— С каких это пор я начал заниматься благотворительностью? — раздраженно бормотал Амир, покидая площадку.

Он собирался убедиться, что его подопечная беспрепятственно вернётся в свою камеру, поэтому едва выйдя с поля, подключился к прислужнику. И, кажется, даже шаг сбился, когда он увидел, как девушка, вглядываясь через плечо в темноту, уткнулась носом в его меховую накидку, и, глубоко вдохнув, прикрыла глаза будто бы в удовольствии.

— Какого черта… — выдавил он, чувствуя, как это ее невинное действие, отозвалось необъяснимым томлением в теле:

«Ничего не понимаю… Цепляется за всех вокруг, однако мне не позволяет даже приблизиться… — в отрезвляющем приступе необъяснимого гнева, Амир сжал кулаки. — Боится меня? Или может, поняла, что я Архонт, а значит, энергии от меня не получить? Но этот ее взгляд… — оказавшись в своей комнате, Наставник в бешенстве ударил в деревянную колонну, едва не проломив толстый брус, — смотрит своими оленьими глазами… будто я зверь какой! Ненавижу это!»

Он устало опустился на кровать:

— Хотя это не похоже на страх. Что-то другое в ее глазах… Раздражает. Не могу понять. Черт! Как бы я хотел узнать ее эмоции, но раз она не поддаётся моему обаянию, то, скорее всего и ее чувства для меня недоступны, — он вдруг одернул себя, и нахмурился, осознав, наконец, что придаёт слишком много значения, заботе о мыслях какой-то полукровки. — Когда бы меня интересовало чьё-то мнение о себе? Просто, может, ощутив ее энергию, нашёл бы на неё управу, — оправдал себя Амир.