class="p1">Могучая свинья испустила обиженный визг, словно ее прижгли каленым железом, а когда я попытался дружески почесать ей спину, огромная пасть снова разверзлась и завизжала вчетверо громче. Кроме того, Пруденция угрожающе двинулась на меня. Я стойко удерживал позицию, пока ощеренные желтоватыми зубами челюсти не приблизились к моим лодыжкам, а тогда оперся на верхнюю жердь и выпрыгнул из закутка.

— Надо перегнать ее в более тесное помещение, — сказал я. — Тут я зашить ее не сумею. Ей есть где увертываться, а она слишком велика, чтобы ее можно было удержать силой.

Субтильная мисс Данн подняла ладонь.

— У нас есть то, что требуется. В телятнике по ту сторону двора. Стойла там узкие, и, если мы ее туда отведем, ей придется стоять смирно.

— Отлично! — Я даже руки потер от удовольствия. — И я смогу шить, стоя в проходе. Так двинулись!

Я открыл дверь, и после долгих уговоров, тычков и подпихивания Пруденция величественно прошествовала во двор. Но там она остановилась как вкопанная, нагловато похрюкивая, а глазки ее горели злокозненным упрямством. Я навалился на нее всем весом, но с тем же успехом мог бы попробовать сдвинуть слона. Идти дальше она не желала, а до телятника было пятьдесят шагов. Я покосился на свое запястье: четверть шестого, а я еще и не начинал.

Мои размышления прервала субтильная мисс Данн.

— Мистер Хэрриот, я знаю, как перевести ее через двор.

— Да?

— Да-да. Пруденция и прежде капризничала, но мы нашли способ убеждать ее.

Я с трудом улыбнулся.

— Чудесно! А как именно?

— Видите ли, — обе сестры виновато хихикнули, — она очень любит сухие галеты…

— Простите?

— Она обожает сухие галеты.

— Неужели?

— Безумно.

— Это прекрасно, — сказал я, — но причем тут…

Дюжая мисс Данн засмеялась.

— Погодите, сейчас сами увидите.

Она неторопливо направилась к дому, и мне пришло в голову, что эти пожилые барышни, хотя и не принадлежали к типичным фермерам йоркширских холмов, видимо, разделяли их глубокое убеждение, что торопиться некуда. Вот за ней затворилась дверь и началось ожидание. Вскоре я уже не сомневался, что она решила заодно выпить чашечку чаю. Постепенно закипая, я повернулся и посмотрел на луг, убегающий по склону к серым крышам и старинной колокольне Доллингсфорда, встающим над деревьями у реки. Тихий мир, которым веяло от этого пейзажа, совсем не гармонировал с моим душевным состоянием.

Когда я уже перестал надеяться, что она когда-нибудь вернется, дюжая мисс Данн спустилась с крыльца с длинной цилиндрической пачкой в руке и поднесла ее к моим глазам с лукавой улыбкой:

— Вот от чего Пруденция никогда не откажется!

Она извлекла галету и бросила ее на булыжник в двух шагах перед рылом Пруденции. Та несколько секунд смотрела на желтоватый кружок непроницаемым взглядом, потом медленно приблизилась к нему, внимательно оглядела и взяла в рот.

Когда она проглотила последнюю крошку, дюжая мисс Данн одарила меня заговорщицким взглядом и бросила перед свиньей еще одну галету. Пруденция вновь шагнула вперед и подобрала лакомство. В результате она несколько приблизилась к службам по ту сторону двора, но только несколько. Я прикинул, что первая галета продвинула ее вперед на пять шагов и вторая примерно на столько же, а до телятника их остается сорок. По две с половиной минуты на галету — значит, доберется она до него минут через двадцать!

Я вспотел, видя, что мои опасения более чем оправдываются, ведь никто и не думал торопиться. Особенно Пруденция, которая медленно-медленно сжевала очередную галету, а потом обнюхала землю, чтобы подобрать последнюю крошку под любящими улыбками своих хозяек.

— Извините, — робко произнес я, — но не могли бы вы бросать галету чуть подальше… для экономии времени, так сказать?

Субтильная мисс Данн весело засмеялась.

— Мы пытались, но она редкостная умница! Отлично сообразила, что тогда ей достанется меньше галет!

В доказательство своих слов следующую приманку она бросила шагов на восемь впереди свиньи, но та обозрела галету с сардоническим выражением на огромном рыле и соизволила шагнуть, только когда галету подтолкнули ногой на требуемое расстояние. Мисс Данн была права: Пруденция еще с ума не сошла и лишаться собственной выгоды не собиралась.

Я вынужден был беспомощно ждать, скрипя зубами, нескончаемо долгое время, хотя все остальные извлекали из этой томительной процедуры массу удовольствия. Но вот последняя галета летит в телячье стойло, свинья вразвалочку следует за ней, и сестры с торжествующим смешком захлопывают за ней дверцу.

Я подскакиваю с иглой и шелком — и, естественно, Пруденция испускает полный ярости визг.

Дюжая мисс Данн заткнула уши и в ужасе сбежала, но ее субтильная сестра мужественно осталась со мной и подавала мне ножницы и дезинфицирующий порошок, едва я знаками объяснял, что мне требуется. Когда я сел за руль, в ушах у меня нестерпимо звенело, однако мне было не до того. Время! Время! Шел седьмой час.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Я торопливо оценил свое положение. До следующей — и последней на сегодня — фермы две мили. Через десять минут я там. Кладем двадцать минут на работу, еще пятнадцать минут до Дарроуби, молниеносно моюсь, переодеваюсь — и около семи сажусь — таки за стол миссис Ходжсон.

Много времени следующая работа не потребует — продеть кольцо в нос быку и все. В наши дни с распространением искусственного осеменения иметь дело с быками нам приходится редко — держат их только хозяева больших молочных ферм и племенных заводов, — но в тридцатые годы они были практически на каждой ферме, и вдевание колец входило в самую обычную нашу работу. Кольцо бычок получал примерно в годовалом возрасте, когда наливался силой и с ним становилось трудно справляться.

Еще издали завидев во дворе тощую фигуру старика Теда Бакла и двух его работников, я испытал невероятное облегчение. Меня ждут! Ведь сколько времени напрасно теряет ветеринар, кружа с воплями среди пустых служб, а потом отчаянно размахивает руками на лугу, чтобы привлечь внимание темного пятнышка где-то у горизонта!

— А, молодой человек! — произнес Тед, и даже на это короткое приветствие ему понадобилось порядочно времени. Я с неизменным восторгом слушал старика, говорившего на подлинном йоркширском наречии (воспроизводить которое здесь я и пытаться не стану) с солидной неторопливостью, словно смакуя каждый слог, как смаковал его и мой слух. — Приехали,