вступил «барабанщик». Он поднял руки вверх, стукнул палочками три раза. Мэд ждал, что сейчас начнётся барабанная партия, хотя смысла в ней он не видел. «Гитарист» извлекал похожие звуки с помощью своего инструмента, нисколько не беспокоясь о том, что отбирает хлеб у коллеги. «Барабанщик» опустил палочки к сверкающим дискам и… свет во всём зале погас. Лишь свечение столиков, да светящиеся диски вокруг музыканта разгоняли мрак. Это было странно, необычно. Максим насторожился, но тут палочки коснулись «барабанов».

Не звук, но свет породило это касание. Диски вспыхнули, посылая во все стороны световые волны. Это походило на круги на воде, но свет не просто расходился в стороны, он оставлял после себя висящие в воздухе «следы», которые сохранялись несколько секунд, а после постепенно истаивали. «Барабанщик» выдал серию ударов по своим инструментам в бешеном ритме. Разноцветные световые волны разлетелись, перекрещиваясь друг с другом, сливаясь, дополняя, изменяя мир. Обычный зал со столиками исчез. Максим ощутил себя парящим в какой-то невероятно прекрасной газовой туманности, переливающейся всеми цветами радуги. Радуга менялась, порождая неуловимо сменяющиеся образы. Они были неопределёнными, почти бесформенными. Сознание тщилось уловить в них хоть какой-то порядок, но всякий раз образ исчезал раньше, чем это удавалось сделать.

Музыка и свет слились воедино, творя настоящее волшебство. Максим уже совсем забыл о том, что хотел выпить. Забыл о своей тоске по дому, по сожалениям о собственной жизни. У него не осталось совсем никаких мыслей. Максу казалось, что он уже достиг предела в своей способности удивляться. Хотя последний, третий «музыкант» ещё не вступил в общую игру. Нисомниец же, дождавшись какого-то одному ему известного момента, сдавил свою «грушу». Трубки вспыхнули и из них начали извергаться клубы разноцветного дыма. И это был не простой туман, который используют на дискотеках. Клубы дыма из «волынки» не расползались по полу, куда желали. Нет, они струились, повинуясь воле нисомнийца, охватывая столики длинными щупальцами, поднимаясь к потолку грибовидными столбами.

Как и в случае лазерного шоу на Земле, этот туман вступил во взаимодействие со световым шоу «барабанщика», ещё сильнее усилив его эффект. Сознание Максима окончательно сошло с привычных рельс восприятия, погрузившись в странный, выводящий за пределы привычного транс.

Когда в слаженный ансамбль музыки, света и тумана добавился высокий женский голос, поющий слова о любви, Максим не заметил. Только увидев в мерцающей дымке силуэт в длинном платье, он краем сознания отметил для себя, что та самая божественная Диа Канти соблаговолила появиться. Этот факт несколько нарушил глубину погружения, Макс прислушался, вычленяя женский голос, пытаясь понять смысл слов. Получалось с трудом, основное внимание уходило на музыку и свет. Тем не менее, общий смысл Мэд уловил. Диа пела о несчастной любви. Голос её, с характерной хрипотцой, идеально ложился на музыку, сплетаясь в ней в единое целое. Это настолько завораживало, что Максим плюнул на попытки осознать смысл песни. Он просто позволил своим чувствам впитывать творящееся вокруг волшебство.

Мелодии сменяли друг друга, Диа пела и пела, не останавливаясь. Грусть сменялась радостью, тоска — надеждой, а завершилось всё триумфальным гимном великой любви, покоряющей вселенную. Когда затих последний аккорд, и певица, с улыбкой на устах, склонилась в вежливом поклоне, Максим не сразу понял, что всё закончилось. Он вообще выпал из реальности, забыв, где находится. Да что там место пребывания, он даже собственное имя бы не вспомнил сейчас!

Со всех сторон послышались громкие аплодисменты. Диа кланялась, улыбалась, поворачиваясь и глядя на всех присутствующих в зале. Даже скептично настроенный до начала выступления Прайл хлопал в ладоши, отдавая дань уважения таланту певицы. Что же касается Джама, тот и вовсе аплодировал стоя, ударяя ладошами с такой силой, что, казалось, он сейчас разобьёт их в кровь. Ошеломлённый, едва осознающий себя Макс остался сидеть, не способный ни встать со стула, ни заставить себя хотя бы просто шевельнуться.

— Неплохо, неплохо, — заметил Прайл, делая глоток из своего стакана. — Похоже, новый мультима действительно к месту. Он, по крайней мере, хорошо стыкуется с остальными. Прежний был совсем безрукий!

— Да ладно! Не гони на Хрисла! — возразил ему Уйлисс. — Всё дело в голосе Дии. Она делает такие резкие переходы, да и импровизировать любит. А Хрисло — мастер, когда разговор идёт о заранее отрепетированном материале!

Спор продолжался, но Максим не вслушивался в него. Ему вообще было удивительно, что у остальных в головах были какие-то мысли, кроме простого восхищения. Он всё никак не мог опомниться. Блуждающий взгляд гопа натолкнулся на улыбающееся лицо начальника.

— Как тебе выступление? — спросил Илли.

— Волшебно! — выдохнул-сказал Макс. — Это было просто невероятно!

— Вот и я о том же! Диа — настоящая богиня! Поверь, она способна и на большее! Пройдёт немного времени — и она станет настоящей галактической звездой! Помяни моё слово, так и будет!

За разговорами о музыке время летело незаметно. Сериза лилась рекой, официантка ещё раза три подходила к их столику, принося новые бутылки и закуски. Эйфория после каждого последующего глотка была не такой, как вначале, но теперь ей на смену приходило приятное опьянение. Мэд начинал любить этот мир. Его любовь становилась просто вселенской, распространяясь не только на сидящих рядом, но и вообще на всю галактику. Даже тот пьяница, что сбил его на автомобиле, перестал казаться ублюдком. В конце-концов, разве не благодаря этому Макс сейчас здесь, в окружении таких приятных людей?

В какой-то момент сознание вырубилось. Когда способность запоминать и воспринимать происходящее вернулась, они уже всей компанией шагали по улице. Джам куда-то испарился, видимо, посчитав, что выплатил свою часть благодарности. Теперь их проводником в царстве удовольствий был Прайл. Шахтёр шагал впереди, распевая во весь голос нелепую песенку о бродяге, который влюбился в аристократку. Песня его состояла из множества куплетов, рассказывающих приключения бедолаги. Мэд не запоминал ни строчки, но общий смысл улавливал. Поэтому дружно смеялся вместе с остальными, когда Прайл протяжным голосом пропевал очередную нелепую шутку, случившуюся с влюблённым. Песня оборвалась неожиданно, прямо посредине куплета. Прайл махнул рукой влево. Это движение едва не стало причиной падения. Порядком захмелевший шахтёр сумел всё же удержаться на ногах.

— Прибыли! Лучшая забегаловка во всём квартале! Только здесь подают настоящую одкону, а не подделку! Попробуете её и убедитесь сами! За мной!

Макс поднял взгляд и обнаружил переливающуюся золотую вывеску. С трудом сфокусировавшись, он прочитал. «Пыльца феи».

«Какое дурацкое название. Разве феи — это цветы? Ведь пыльца бывает только у цветов… Или в космосе всё по-другому? Проклятье, почему так шатается тротуар? Похоже, их хвалёные