Последнее, что я увидела, — это жидкое серебро, что так ярко горело в его глазах, выдавая крайнюю степень эмоциональности. Что-то мне подсказывало, что превалировала ярость, но этого я уже не узнала. Прямо вместе с одеялом меня просто скинули в бассейн.

Запутавшись в одеяле, я на мгновение потерялась в пространстве, не понимая, где низ, а где верх, но, прекратив барахтаться, быстро поняла, где выныривать. Громкий всплеск, жадный вдох. Когда увидела довольного верглавнокомандующего, во мне взыграла такая злость, что захотелось немедленно сделать какую-нибудь гадость.

Я и сделала, мстительно прокричав:

— Я не умею плавать!

И по своей воле пошла ко дну, задержав при этом дыхание. Для натуральности стучала по воде ногами и руками. Сердце пело, а в груди разливалось самодовольство. Он же не даст мне утонуть. Если нашел и вернул, значит, ему что-то от меня нужно.

Меня достали из воды через несколько секунд. Я даже не ожидала, что имсит окажется рядом со мной так быстро. Выдернув меня со дна, мужчина крепко прижимал меня к себе, пока я пыталась его утопить, подтягивая к нам одеяло.

Нет, ну а вдруг повезет? Вдруг я здесь именно за этим? Может быть, предназначение у меня такое.

— Да топись же ты! — рявкнула я, помогая себе и ногами, и руками.

И о чудо! Пару раз дернувшись напоследок, модифицированный пошел ко дну. Из него даже воздух последний вышел, а я неожиданно для себя испугалась. Испугалась так сильно, что, отбросив чертово одеяло, ринулась за ним.

Это была не я. Не я вытаскивала его из воды, хватаясь то за руки, то за футболку, то за штаны. Я его ненавидела! Ненавидела так яро и дико, что с удовольствием еще бы и ногами попинала, но…

Я не желала его смерти. Я хотела уничтожить его морально, лишить его и его семью власти, в конце концов свергнуть имситов, но не убивать. В отличие от них мы не утратили свою человечность. Мы боролись за свои цели, но никогда не причиняли вреда никому живому. А иначе чем мы лучше них?

— Давай, миленький, давай! — упрямо тащила я его из воды, до скрежета сцепив зубы. — Помогите! Помогите, кто-нибудь! Да что вы там все, оглохли?!

Отчаяние. Оно прорывалось через завесу ужаса, катилось по щекам солеными слезами. Он был настолько тяжелый, что я несколько раз падала на скользком полу. Расшибла колено. Больно ударилась локтем, но вытащила, хотя ноги и оставались в воде.

— Помогите! — закричала я срывающимся голосом, но меня никто не слышал или не желал услышать.

Руки тряслись, меня всю объяла крупная дрожь, а за слезами не было видно ничего, но время… Оно уходило. Я не чувствовала пульса, грудь не вздымалась. Он просто лежал, так что я приступила к непрямому массажу сердца и искусственному дыханию.

— Давай же! Только попробуй умереть! Я тебе еще не отомстила!

Запрокинув его голову, я зажала ему нос и надавила на подбородок, чтобы открыть рот. Обхватив губами его губы, успела сделать только один выдох, как чужие руки сжали мою спину, а меня моментально перевернули.

Я и сообразить ничего не успела за это мгновение, а когда осознала…

РиАнт Арль меня целовал. Целовал так страстно, дико, озлобленно. Жестоко кусал мои губы и снова целовал, пользуясь тем, что я ошарашена.

Я была прижата к полу весом его тела. Он удерживал мои запястья, пригвождая их к плитке. Нависал надо мной, задавливая исходящей от него опасностью. А я все это время смотрела в его глаза, словно загипнотизированная, и задыхалась от их ослепляющего серебра. Чувствовала, как меня изнутри прошивает нечто невообразимое. Словно ток по венам пустили, все усиливая и усиливая разряд.

Веки закрылись непроизвольно. Я просто не могла больше на него смотреть, а быть может, причиной стала та жаркая, удушающая волна, что прокатилась по телу, по коже, захватывая каждую клеточку и устремляясь куда-то в затылок.

За собственным пульсом я не слышала абсолютно ничего. Мои губы то терзали, то ласкали. С трудом дышала. Просто забывала дышать, не понимая, где нахожусь. И выгнулась дугой в его объятиях, следуя за его ладонью, я тоже непроизвольно. Я просто себя не контролировала, но смогла зацепиться за хвост ускользающей мысли.

Он меня обманул, притворившись бездыханным. Это-то и отрезвило. Понимание того, чьи губы сейчас так жадно, так нетерпеливо покрывают поцелуями мое лицо.

В один миг я его оттолкнула, хотя и ждала, что сдвинуть с места эту скалу будет проблематично. Не думая ни секунды, еще не до конца осознавая, что делаю, я влепила РиАнту звонкую, хлесткую пощечину. Этот звук пронесся под потолком и отразился от стен, но я уже вскочила на ноги.

Поднялся и он.

В его глазах играло серебро, прямо говоря о том, что этот сверхчеловек в ярости, но я не отступила. Стояла, потому что знала, что отступать нельзя. Один шаг назад, и он почувствует слабость.

— Ненавижу! — процедила я, глядя ему прямо в глаза.

Мой голос срывался до страшного шепота. Слезы стояли в глазах, словно стекло.

— Знаю. Но ты меня полюбишь, моя ванильная прелесть. Придет день, когда ты не сможешь без меня дышать, — произнес имсит, источая непробиваемые волны самоуверенности. — Полюбишь, — повторил он, склоняясь ко мне, к моим губам. — У тебя нет других вариантов. Я заставлю тебя полюбить.

В бассейн я его столкнула без лишних раздумий.

Наверное, я просто дошла до точки. До точки невозврата, до обрыва, с которого только прыгать. Я…

Я совсем не ожидала услышать нечто подобное, учитывая причины, по которым здесь оказалась. Я ждала чего угодно: пыток, тюремной камеры, издевательств, — но не этого.

— Малика… — раздалось за моей спиной, едва я выскочила обратно в спальню.

— Полюбить? — обернулась я. Меня трясло, но теперь трясло от самой настоящей ярости. — Что ты знаешь о любви, чудовище?

Схватив с прикроватного столика графин, я швырнула им в мужчину, но промахнулась. Тарелка полетела вместе с крышкой, за ними последовали бокал, стакан и второй графин с соком.

— Малика, я совсем не то…

Подушки! Они тоже стали орудием боя. Я швыряла все, что только попадалось мне под руку. Меня не остановил даже звонок чужого ифона. РиАнт Арль направился за ним в свой кабинет, а я последовала за ним, потому что в спальне боеприпасы уже закончились, а моя ярость еще нет.

— Да! — ответил модифицированный сухо и уверенно, будто совсем не он сейчас пригибался от цветочного горшка, что в итоге встретился со стеной. — Ирадий, ты в своем уме? Я в отпуске! Малика! Малика, не тронь вазу! Ей шесть веков!

— Ах, шесть веков?! — пуще прежнего взбеленилась я и назло имситу грохнула ее прямо об пол. — Чему еще здесь шесть веков?

— С какой стати? — резко спросил мужчина, но не у меня.

На меня он махнул рукой и, совершенно не опасаясь, уселся в кресло, предлагая мне и дальше рушить и крушить.