— Не сомневаюсь. Будешь.

Миледи направила на девушку свою тросточку и быстро произнесла слова заклинания, стирающего краткосрочную память. Улыбнулась, глядя на застывшую на полминуты живым изваянием женщину, смотрящую в никуда стеклянным взглядом, а потом очнувшуюся, как после сна, и удивлённо захлопавшую короткими рыжими ресницами на хозяйку.

— Милочка, — герцогиня приняла доброжелательный вид, — идите, ну что же вы, то отпрашиваетесь погостить неделю дома, то стоите столбом. Идите. Я позволяю. Скажете старшему дворецкому, что я вас отпустила, и пусть он найдёт меня. Аберон! — крикнула она, зная, что водитель дожидается её за дверью.

Водитель не подвёл и тут же оказался рядом. Поклонился в соответствии с ситуацией. И так же, как и служанка, с опасением глянул на спящую женщину, словно ожидая от неё какого-то подвоха.

Герцогиня нетерпеливо постукивала пальцем по костяной ручке трости.

— Аберон, бери нашу гостью на руки и иди за мной! Она не укусит, — миледи насмешило, как водитель бочком подбирался к постели с раненой, и, не удержавшись, резко добавила: — Сразу загрызёт!

Водитель от страха шарахнулся в сторону, снося по пути тумбочку с медным тазом, в котором была вода для холодных компрессов. Грохот раздался такой, что мёртвого мог разбудить. Но девушка продолжала мирно спать.

— Хватит дурачиться, Аберон. Ты же взрослый, серьёзный мужчина, — герцогиня покрутила концом трости над разлитой лужицей, произнося короткое заклинание. Вода закрутилась в маленькую воронку, оторвалась до последней капельки от пола и послушно пролилась в таз, который незадачливый мужчина уже подхватил с пола и водрузил на тумбочку. — У меня совершенно нет времени, Аберон. Бери её — она не опасна.

А про себя добавила: «Пока спит».

Герцогиня посторонилась, подпуская мужчину к кровати, и, убедившись, что он аккуратно поднял девушку, пошла, не оглядываясь, к выходу, коварно улыбаясь, пока водитель не видел выражения её лица. Ох, уж эти не маги — как дети, право.

Её путь вёл туда, куда почти тридцать лет никто не заходил. В запечатанные покои дочери. Сейчас это было единственное место, где была возможность безопасно разместить незнакомку.

Когда-то это были детские комнаты маленькой Мирайи. Так уж получалось, что когда у маленьких магов просыпался дар, это могло привести к непредсказуемым последствиям, ведь магия подчинялась не сразу, и малышам требовался внешний контроль опытных магов. Чтобы направлять магическую силу в нужное русло, успокаивать стихию, перехватывать контроль, нейтрализовывать последствия спонтанных всплесков проявления магической сути.

Детская комната Мирайи была самым безопасным островком в этом доме. На неё были наложены мощные защитные заклинания, ограничивающие и нейтрализующие. Их накладывал сам придворный маг магистр Рейвен Мелфи.

Герцогиня легко улыбнулась своим воспоминаниям.

Кто же тогда мог предвидеть, что через пятьдесят лет этот красавец захочет взять Мирайю в жёны. Такое предложение считалось честью. Брак с одним из сильнейших магов королевства — желанная партия для очень многих семей Зоурака. Подтверждение того, что дар дочери — один из самых сильных. Разница в возрасте для магов не имеет значения. Важно лишь, как стихии магов взаимодействуют между собой. Да, и возразить было нечего. Это было прекрасное предложение — сочетаться браком с магистром Мелфи.

К моменту, когда Рейвен решился на повторный брак, он уж как десять лет был вдовцом, воспитывающим своего первенца Аластера, который лишь на три года был старше Мирайи.

Сколько сплетен ходило вокруг верховного мага и сколько интриг плелось придворными магессами, желающими занять вакантное место возле сильного мужчины. В то время при дворе не было иных интересов, кроме как узнать, кто же станет следующей женой магистра?

Но сильный маг не может поступать только по велению сердца. Хотя герцогиня и не могла припомнить, чтобы она слышала о сколь бы то ни было сильной привязанности Рейвена. Интерес магистра пролегал в другой плоскости. Его интересовала сила, магия во всех её проявлениях, как впрочем и сейчас.

Маг, достигший такой мощи, как Рейвен, может быть совместим только с той женщиной, которая выдержит его магическую суть. И Мирайя оказалась именно той единственной, что была настолько сильна, чтобы позволить стихиям пары объединиться.

«Ох, Мирайя, что же ты наделала?! Зачем убила малышку и себя? Почему опозорила свой род?»

Этот вопрос не давал миледи покоя уже двадцать семь лет. Сцепив зубы от подступившей горечи разочарования в любимом чаде, смешанной с болью утраты, герцогиня решительно прибавила шагу и через несколько минут остановилась перед двойными створками дверей, ведущих туда, куда почти тридцать лет никому не было хода.

Позади раздавалось шумное сбившееся дыхание Аберона, который усердно нёс молодую женщину, так и не проснувшуюся на его руках.

Решительный жест герцогини — и с тросточки зелёной дымкой сорвалось заклинание, распечатавшее вход в её прошлое. То, которое, казалось, больше никогда не увидит свет этого мира. Хозяйка дома уверенно толкнула двери и створки бесшумно разошлись в стороны, открывая широкий проход в девичьи покои.

— Положи её на кровать, Аберон, — миледи пропустила мужчину с тяжелой ношей на руках.

Небольшая гостиная направо уходила в светлую спальню с широкой высокой кроватью и женским трюмо с высоким зеркалом в массивной раме. В зеркале отражался портрет златокудрой девочки, висевший на противоположной стене.

Окна были не зашторены, это и позволило сейчас рассмотреть обстановку, встречающую непредвиденных гостей. Лучи заходящего светила падали на портрет бывшей хозяйки покоев. Аберон вздрогнул и испуганно проморгался. При взгляде на портрет ему показалось, что девочка улыбнулась и проводила его взглядом, когда он аккуратно положил спящую женщину на постель. Быстро отойдя от кровати, он оглянулся на портрет, но нет, образ, написанный мастерской рукой художника, оставался неподвижным.

— Хозяйка, какие будут распоряжения? — спросил Аберон, украдкой утирая взмокший лоб рукавом форменного кителя. Подойдя к герцогине, которая стояла возле секретера в гостиной и перебирала мелкие вещи, лежащие на нём, мужчина терпеливо ждал дальнейших распоряжений.

Миледи не спешила. Она погрузилась в мысли. Медленно двигалась вдоль мебели, любовно проводя длинными изящными пальцами по поверхности корешков книг, по писчим перьям.

Аберон ждал, любуясь хозяйкой. И, отдышавшись, с удивлением заметил, что несмотря на то, что в комнаты не заходили почти тридцать лет, воздух здесь был кристально чистым, а не затхлым, как бывает в надолго закрытых нежилых помещениях, и нигде не наблюдалось следов пыли.

«Магия! Бытовые заклинания чистоты», — подумал он и был прав.

Герцогиня встрепенулась. Рассеянный взгляд приобрел осмысленность. Немного раздражённо она приказала:

— Поторопи Грэма. Куда он запропастился? Я и так не успеваю подготовиться к вечеру.