За три года причал совсем не изменился. Все было на своих местах. Брошенная банка из-под кока-колы. Проржавевший пикап с кузовом, набитым всяким хламом, оставленный возле старого катера, хозяин которого так и не нашел времени привести его в порядок. Горы «лысых» автопокрышек, которые кто-нибудь когда-нибудь собирался пустить в дело. Видавшие лучшие времена яхты с оптимистическими табличками «Продается» были все те же или их близнецы. Как всегда, возле сараев припарковано несколько машин любителей проводить выходные дни на воде. И горы металлолома вдоль забора. Въехав в ворота, микроавтобус медленно вползал на заканчивавшийся у дальнего конца участка пригорок, а у Стива почти кружилась голова от острого чувства уже пройденного.

Словно земля вернулась на много оборотов назад, и теперь все было, как до смерти Диди. До того, как она убила себя и, по сути, его тоже. Когда Диди умерла, он в результате этого страшного удара лишился не только ее, но и работы, жены, дочери и лучшего друга. Он разбил сердца своих родителей: его отец умер шесть месяцев спустя от сердечного приступа. Он потерял уважение почти всех, кто знал его. Потерял уважение к себе. А потом, пытаясь утопить свою боль в вине, едва не потерял самого себя.

Диди была светловолосой, хорошенькой, ростом с комара. Впервые он увидел ее, когда ей было тринадцать лет. Они с Митчем познакомились с Диди одновременно, в молочном баре, где околачивались все подростки. Народу в тот день было много, так что не приходилось выбирать, куда сесть. Когда они заняли пару свободных табуреток у стойки, Стив едва взглянул на кудрявую блондинку по соседству. А вот что привлекло его внимание, так это ее порция пломбира с фруктами (любимое лакомство), которую ей принесли. Наверное, он откровенно поедал ее мороженое голодными глазами, потому что девушка улыбнулась и предложила ему кусочек на ложке. С удивлением обнаружив перед собой хорошенькое проказливое личико с лазурно-голубыми глазами и насмешливой улыбкой, Стив растерялся. Диди проглотила мороженое сама и посмотрела мимо него на Митча. В этот момент он и уступил ее своему лучшему другу.

Ничего неожиданного в этом не было. Всякая девушка, с которой они знакомились, немедленно бросала взгляд мимо него на Митча. Тот был выше, стройнее, галантнее, красивее. Девушки так и вились около него. Стив давно примирился с этим.

Но Диди отличалась чем-то особенным. Что-то в ней привлекало Стива, хотя он никогда не мог понять, что именно. Были девушки и красивее, и «приветливее», чем она. Диди любила ходить на вечеринки, и когда пьянела, то становилась еще необузданней, чем была по природе. Вообще, страх был совершенно неведом Диди. Наверное, именно это и привлекало Стива в ней. А вот в его характере не было и следа безотчетной смелости.

Старина Стив. Так часто называл его Митч, похлопывая по плечу и снисходительно намекая на свое превосходство. Ладно, пусть он Старина Стив. И всегда держится правильного пути, всегда делает то, что нужно и чего от него ожидают, всегда безропотно вытаскивает Митча из скандалов, в которые тот без конца попадает. Кого в детстве едва не застукали при возвращении на место американского флага, который Митч спер с крыши школы? Старину Стива. Кто несчетное число раз по выходным делал к понедельнику задания за них обоих, когда Митч не мог подняться с постели из-за перепоя на вчерашней вечеринке? Старина Стив. Кто заговаривал зубы Диди, когда Митч, будучи уже женатым на ней, заводил шашни с другими девчонками? Старина Стив.

Когда он пошел в морскую пехоту, то сделал своим ее девиз: Semper fidelis — Всегда предан. В своей дружбе, в работе, в браке. Это про него. Про Старину Стива.

До того дня, когда он перестал быть предан. Когда поддался дурману дешевого вина и несчастной жены своего лучшего друга и отодрал Диди по первое число. Это было началом конца.

А может быть, концом начала. Потому что теперь он возвратился, подобно воскресшему Лазарю, чтобы заново собрать осколки своей разбитой жизни.

Возрождение длилось три года, но теперь он наконец увидел это: просчет в сценарии, написанном следователями, — «Самоубийство Диди».

Ранним воскресным утром она повесилась в его кабинете. В кабинете, который он запирал каждый вечер так же аккуратно, как делал все остальное. И от которого у Диди не было ключа.

Как она попала туда?..

— Что это за место?

Вопрос вернул Стива из забытья. Бросив взгляд на женщину, сидевшую рядом с ним, он мгновенно вспомнил о крутом вираже, который заложила его жизнь. После устроенного побоища у него двоилось в глазах. Женщина с карими глазами, каштановыми волосами и большим бюстом, приглядеться к которой у него не было пока времени, то раздвигалась перед ним на два расплывчатых силуэта, то сливалась в один. Они — двое случайных прохожих, которым сегодня, возможно, придется вместе умереть. Или два очень искусных лгуна. Стив еще не сделал окончательного выбора между двумя этими предположениями.

Однако ему еще не встречалась столь ловкая мошенница.

Хотя небольшая трезвомыслящая часть его мозга надеялась, что сотрясения у него нет, остальная часть (у которой, скорее всего, не во всех цилиндрах была искра) билась над проблемой: что ему сейчас делать? Стив знал, что должны быть варианты, но не мог ничего придумать, поскольку у него раскалывалась голова, саднило лицо (вернее, то, что раньше им было) и каждая клеточка тела ощущалась будто пропущенной через мясорубку (что, собственно, с ним и сделали). Единственное пришедшее Стиву в голову решение было классическим по простоте: выкатываться к черту из машины.

— Я спросила тебя, что это за место.

Стив на мгновение забыл о своей спутнице.

— Стоянка для катеров.

— Стоянка для катеров? Что за стоянка для катеров?

Нет, эта женщина уж точно не молчунья. За сегодняшнюю ночь практически единственный раз у нее был закрыт рот: когда она лежала без сознания. Если она не поостережется, эта идея ему может понравиться.

— Стоянка для катеров — это стоянка, на которой держат катера. — Не будь так больно морщить лоб, он бы нахмурился.

— Спасибо. Вы мне все объяснили.

Стив сдался. Ему больше не испугать женщину выражением своего лица, ведь он не в силах даже пошевелить лицевыми мускулами.

— Здесь их хранят, когда кончается сезон. Те, кто не хочет круглый год держать катера на воде. В это время года тут обычно малолюдно.

— Ты тоже держишь здесь катер?

— Держит мой друг. Зимой. А сейчас он скорее всего у своего причала на озере.

— Так ты сюда ехал к своему другу?

Стив недовольно закашлялся и заставил ее некоторое время ждать ответа.

— Розенкранц, я не уверен, что в настоящий момент у меня есть хоть один друг. Останови машину перед вон тем последним сараем, ладно? Если мы везучие, то запасной ключ они держат на прежнем месте.

Боже, у него ноет каждая жилка! Выкарабкиваясь из машины (женщина не могла бросить его и уехать, потому что ворота закрылись), Стив изо всех сил старался не обращать внимания на боли и рези, пронзавшие тело при каждом движении. Глубокая рана на бедре продолжала терзать, хотя уже немного меньше прежнего. Главное, что кости, похоже, были целы, если не считать возможной трещины в черепе, судя по головной боли.