– Какой же ты вандал, Хоукмун! Но все равно ты умрешь.

И пирамида начала бледнеть, после чего исчезла.

Граф Брасс огляделся, и на его бронзовом лице читалась насмешка.

– Лучше бы нам поскорее найти Сориандум, – заметил он, – а то, если продолжать в том же духе, искать его будет некому. Наши ряды стремительно редеют, друг Хоукмун.

Хоукмун глубоко вздохнул.

– Как трудно дважды терять добрых друзей. Тебе не понять, ведь для тебя Оладан и Д’Аверк были такими же чужаками, каким я сам оставался для них. Но для меня-то они старые друзья.

Боженталь положил руку на плечо Хоукмуна.

– Я понимаю, – заверил он. – Тебе всё это дается труднее, чем нам, герцог Дориан. Ведь если нас одолевает недоумение – нас выдернули из нашего времени, то и дело стращают смертью, нас преследует какая-то странная машина, приказывающая убить кого-то, – то ты полон скорби. А горе, как никакое другое переживание, ослабляет человека. Оно лишает тебя силы воли, когда тебе особенно нужна воля.

– Да. – Хоукмун снова вздохнул. Опустил огненное копье. – Что ж, – сказал он, – Сориандум я все же нашел, по крайней мере, те холмы, у которых стоял Сориандум. Наверное, успеем туда до наступления темноты.

– В таком случае поспешим в Сориандум, – предложил граф Брасс. Он стряхнул с лица и усов песок. – Если повезет, теперь несколько дней не увидим барона Калана с его чертовой пирамидой. А за это время мы, вероятно, немного продвинемся в разрешении этой загадки. – Он хлопнул Хоукмуна по спине. – Идем, парень. Садись на верблюда. Никогда не угадаешь – вдруг всё еще закончится хорошо. Может, ты еще снова увидишь наших друзей.

Хоукмун горько улыбнулся.

– У меня такое ощущение, что мне очень повезет, граф Брасс, если я снова увижу жену и детей.

Никакого Сориандума среди зеленых холмов на границе Сиранианской пустыни не оказалось. Впрочем, воду они нашли. Нашли и следы, оставшиеся от города, но сам город пропал. Хоукмун когда-то своими глазами видел, как город исчезает, спасаясь от угрозы Темной Империи. Очевидно, народ Сориандума проявил мудрость, решив, что угроза пока не миновала. Они мудрее его, сардонически подумал Хоукмун. Значит, путешествие сюда в итоге оказалось бесполезным. Оставалась лишь одна призрачная надежда: вдруг та пещера, где много лет назад он нашел кристаллические машины, до сих пор цела. В отчаянии он повел двух товарищей дальше в холмы в нескольких милях от Сориандума.

– Кажется, я напрасно завел вас сюда, друзья мои, – сказал Хоукмун Боженталю и графу Брассу. – Хуже того, я заманил вас несбывшейся надеждой.

– Может быть, и нет, – задумчиво произнес Боженталь. – Вполне возможно, что машины не тронуты и я, поскольку у меня имеется некоторый опыт в подобных делах, сумею применить их.

Граф Брасс двигался впереди отряда, в своем медном доспехе он поднялся до вершины холма, остановился на гребне и посмотрел вниз, в долину.

– Там твоя пещера? – спросил он.

Хоукмун и Боженталь подошли.

– Да, это тот самый утес, – подтвердил Хоукмун.

Утес походил на гигантский меч, рассекший холм пополам. И там, несколько южнее, он видел пирамиду, сложенную из гранитных блоков, вырезанных из холма при создании пещеры, где хранилось оружие. Тут же располагался и вход: узкая расщелина на поверхности утеса. Кажется, туда давно никто не входил. Хоукмун немного воспрянул духом.

Ускоряя шаг, он начал спускаться с холма.

– Идемте же, – позвал он, – будем надеяться, что эти сокровища никто не тронул.

Однако в смятении мыслей и чувств Хоукмун позабыл кое о чем. Он позабыл, что к старинной технике призрачного народа приставлен хранитель. Хранитель, от которого когда-то едва сумел ускользнуть Д’Аверк. Хранитель, с которым невозможно договориться. И Хоукмун пожалел, что они оставили верблюдов пастись под Сориандумом, потому что теперь они лишились возможности быстро сбежать отсюда.

– Что это за звук? – спросил граф Брасс, когда из расселины донесся странный приглушенный вой. – Тебе он знаком, Хоукмун?

– Да, – ответил несчастный Хоукмун. – Я узнаю его. Это завывает механический зверь, машина, которая охраняет пещеру. Я‑то решил, что он уничтожен, а теперь боюсь, как бы он не уничтожил нас.

– У нас при себе мечи, – заметил граф Брасс.

Хоукмун громко захохотал.

– У нас при себе мечи, ну надо же!

– И нас трое, – вставил Боженталь. – Трое хитроумных людей.

– Да.

Вой усилился, когда зверь почуял их.

– Впрочем, одно преимущество у нас имеется, – негромко сказал Хоукмун. – Зверь незрячий. Наш единственный шанс – бежать врассыпную к Сориандуму и нашим верблюдам. Возможно, там нам поможет огненное копье.

– Бежать? – Граф Брасс казался разгневанным. Он вынул палаш и пригладил рыжие усы. – Никогда до сих пор не сражался с механическими врагами. Никуда я не побегу, Хоукмун.

– Тогда умрешь, кажется, уже в третий раз! – выкрикнул Хоукмун в отчаянии. – Слушай меня, граф Брасс! Тебе ведь известно, что я не трус. Если хотим выжить, необходимо добраться до верблюдов раньше, чем зверь настигнет нас. Смотрите!

И тут слепой механический сторож вырвался из расщелины утеса, громадная голова повернулась на звук голосов и ненавистный ему запах.

– Ничего себе! – присвистнул граф Брасс. – Здоровенная тварюга.

Зверь был как минимум в два раза крупнее графа Брасса. По всей спине топорщились острые, как кинжалы, наросты. Металлическая чешуя переливалась всеми цветами радуги, едва не ослепив друзей, когда зверь прыгнул в их сторону. У него имелись короткие передние лапы и длинные задние, заканчивавшиеся металлическими когтями. В целом напоминавший крупную гориллу, он обладал фасеточными глазами, которые разбили ему в предыдущем бою Хоукмун и Оладан. От каждого движения механический сторож клацал. От его металлического голоса сводило челюсти. И запах зверя, который путники чувствовали даже на расстоянии, тоже казался металлическим.

Хоукмун дернул графа Брасса за руку.

– Прошу тебя, граф Брасс, умоляю. Здесь не самое подходящее место для битвы.

Это показалось графу Брассу логичным.

– Верно, – сказал он, – это я сам вижу. Ладно, отступим на равнину. Но он пойдет за нами?

– О, в этом можешь не сомневаться!

А потом они разбежались в разные стороны, стараясь побыстрее добраться до места, где когда-то стоял Сориандум, пока механический сторож решал, за кем из них пускаться в погоню.

Их верблюды почуяли механического зверя, – это было ясно, когда люди, тяжело дыша, подбежали к стреноженным кораблям пустыни. Верблюды дергали веревки, привязанные к вбитым в землю колышкам. Они вскидывали головы, губы и ноздри у них трепетали, глаза закатывались, а копыта нервно топали по голой земле.