Впоследствии Восс сказал мне, что на моем месте он расстрелял бы англичанина на земле. В общем-то мне и следовало так поступить, потому что противник не сдавался. Он был одним из немногих счастливчиков, избежавших смерти.

В веселом настроении я вернулся к себе и отпраздновал очередной сбитый самолет.

Стояла славная погода. Мы были готовы к вылету. Ко мне пришел человек, который никогда не видел воздушного боя в воздухе. Он уговаривал меня взять его с собой. Ему было чрезвычайно интересно стать свидетелем битвы.

Подсмеиваясь над ним, мы влезли в свои «ящики». Мой товарищ Шефер[27]считал, что надо развлечь его. Мы поставили перед ним подзорную трубу и отбыли.

День начался хорошо. Лишь только мы поднялись на высоту 2 тысячи метров, как на нашем пути оказался английский патруль из пяти машин. Мы стремительно, «по-кавалерийски», атаковали его, и вражеский «эскадрон» полег на земле. Никто из наших даже не был ранен. Три вражеские машины врезались в землю, а две сгорели.

В представлении нашего знакомого, наблюдавшего с земли, воздушный бой должен был выглядеть гораздо драматичнее. Наша схватка казалась ему чересчур обыденной до того момента, когда несколько машин попадали вниз, как ракеты. Должен сказать, что сам я привык к виду падающих самолетов, но падение первого сбитого мной англичанина произвело на меня очень сильное впечатление и часто снилось.

После такого «мирного» начала дня мы сидели за плотным завтраком. Все были голодны, как волки. Тем временем наши машины готовили к старту, подносили новые снаряды. И вскоре мы снова отправились в полет.

А вечером с гордостью смогли доложить: «Шесть немецких машин уничтожили тринадцать вражеских аэропланов»[28].

Эскадрилья Бельке лишь однажды смогла рапортовать подобным образом. Тогда мы сбили восемь машин. Сегодня же один из нас подавил четырех противников. Героем стал лейтенант Вольф, хрупкий паренек, в котором трудно было заподозрить такого храбреца. Мой брат, Шефер и Фестнер уничтожили по два самолета, я сбил три.

Страшно гордые и жутко уставшие, мы отправились спать. На следующий день под шумное одобрение зачитали официальное коммюнике о наших вчерашних подвигах. На другой день мы сбили восемь вражеских машин.

Как-то раз произошел забавный случай. Мы разговаривали с одним из подбитых и взятых в плен англичан. Конечно, он спросил нас о красном аэроплане, который был известен даже в пехотных частях и прозван «красным дьяволом». В эскадрилье этого англичанина был распространен слух, что красным самолетом управляет девушка вроде Жанны д'Арк. Он был очень удивлен, когда я сообщил, что предполагаемая девушка стоит перед ним, и воспринял это как шутку. Он действительно был уверен, что только девушка могла сидеть в такой экстравагантно раскрашенной машине.

Самое красивое существо в мире – это породистая датская собачка, мой малыш Мориц. Я купил его в Остенде у военного бельгийца за пять марок. Мать щенка была очень красива, и отец также был чистых кровей. Мне разрешили выбрать щенка, и я приглядел самого симпатичного. Цеймер взял другого и назвал его Макс[29].

Макс закончил свою жизнь неожиданно, попав под колеса автомобиля. Мориц же долгое время благоденствовал. Он спал вместе со мной в одной постели и получил самое лучшее воспитание. Мы никогда не расставались в Остенде, и я очень привязался к нему. Мориц быстро подрастал, и постепенно мой нежный малыш превратился в огромного зверя.

Однажды я даже взял его с собой в полет. Мориц был моим «первым наблюдателем». Он вел себя очень разумно. Казалось, его интересовало все, когда он взирал на мир сверху. Только механики были недовольны, когда им пришлось чистить после него машину. Зато Мориц был весел.

Морицу больше года, а он все еще ведет себя как дитя. Очень любит играть в бильярд. Попортил много шаров и особенно обшивку на бильярдном столе. У него также была страсть к охоте. Мои механики радуются его спортивным наклонностям, потому что он поймал для них много отличных зайцев. Я же не одобряю его увлечение охотой и каждый раз устраиваю ему взбучку, когда застаю за этим занятием.

У него есть одна глупая черта характера. Он любит сопровождать самолет на старте. Уже не одна собака летчика погибла от пропеллера. Однажды и он бросился к стартующему самолету. Конечно же он попал в пропеллер, который рассыпался на части. Мориц страшно завыл. Пришлось предпринять то, от чего я прежде отказывался. Мне не хотелось обрезать ему уши. Но одно из них почти полностью было оторвано пропеллером. Пришлось уравнять уши в длине.

У Морица очень разумный взгляд на мировую войну и наших врагов. Летом 1916 года он громким лаем гонял целую толпу русских, впервые увидев их во время прогулки у остановившегося поезда. Он также невысокого мнения о французах, хотя сам вообще-то бельгиец. Однажды я поселился на новой квартире и приказал привести ее в порядок. Когда я вернулся вечером, ничего не было сделано. Я рассердился и попросил француза зайти ко мне. Едва он открыл дверь, Мориц очень резко среагировал на него. И я сразу понял, почему уборка не состоялась.

Полнолуние – самое подходящее время для ночных полетов. Во время апрельского полнолуния в 1917 году наши английские «друзья» были особенно активны. Они участвовали в битве при Аррасе[30]и, наверное, узнали, что мы удобно расположились на большом аэродроме в Дуэ.

Однажды вечером, когда мы находились в офицерской столовой, зазвонил телефон, и нам сообщили: «Англичане наступают». Поднялся большой шум. У нас были бомбоубежища, подготовленные Симоном – нашим замечательным архитектором, топографом и строителем.

Мы спустились в убежище и действительно услышали сначала легкое гудение, а затем рев моторов. В это же время, очевидно, наши прожекторы начали готовиться к встрече противника.

Враг все еще был слишком далеко для того, чтобы атаковать его. Нам было очень весело. Мы боялись только того, что англичанам не удастся обнаружить наш аэродром. Найти определенное место ночью очень нелегко. А нас обнаружить было трудно еще и потому, что возле нашего аэродрома не было какой-либо важной трассы, водоема или железной дороги, что могло бы послужить ориентиром во время ночных полетов.