– Сидакова – сестра Левицкого?

– Да. Что-нибудь раскопали?

– Пока ничего. Да, история… А ты-то как сюда попал?

– Случайно. Меня пригласила Лика, младшая дочь Левицкого. Увидела мой сайт, попросила о встрече…

– Какой сайт?

– Сайт «Бюро случайных находок», я рассказывал, помнишь?

– Помню. – Мельник усмехнулся. – Ты же собирался убрать его.

– Не успел. Не успел вернуться, как сразу попал. Я в городе всего две недели.

– Чего она от тебя хотела?

– Чтобы я помешал третьему убийству.

– Что?!

– Я не поверил, конечно, но было любопытно взглянуть на семью известного режиссера, и я принял приглашение.

– Думаешь, она что-то знает?

Монах задумался.

– Вряд ли. Убийство дело серьезное, если бы она что-то знала, то сказала бы. А она пугала себя, накручивала, то ли всерьез, то ли играла. Вообще странная девчонка, необходимо заметить. Будущая актриса. Вся в отца, старик – эксцентричный живчик со специфическим чувством юмора. Видел красный колпак на полу? Он просидел в нем весь вечер, звенел бубенчиками, кроме того, дразнил гостей. Лариса – адвокат, жесткая и сильная личность. Леонид – слабак. Убитая Сидакова называла его лузером. Лика – достойная дочь старика Левицкого. Поговори с ней…

– Поговорю. Со всеми поговорю. Спасибо. И пожалуйста, без самодеятельности. Вспомнишь чего, звони.

– Понимаешь, ее убили, когда погас свет, в первый или во второй раз. Откуда убийца знал, что погаснет свет? Как надолго? Возможно, когда погас свет, убийца подстраховался и вырубил свет в доме, чтобы наверняка. Я бы проверил отпечатки на рубильнике, хотя вряд ли… Понимаешь, никто не мог знать, что отключат электричество, то есть, я хочу сказать, похоже, убийство было спонтанным. Нужно узнать, не было ли предупреждения насчет отключения. Или отключения не было, а свет погас потому, что его вырубили. Тогда убийство планировали. Тем более вся семья собирается только раз в год – на день рождения Каролины.

– Узнаем. В любом случае это мог сделать только свой. Кто?

– Здесь все свои, кроме меня. Леонида не было какое-то время; выходила на кухню Лика, когда она вернулась, я не заметил, возможно, уже после того, как погас свет. Выходил курить Виталий…

Вдруг глухо забарабанило по мокрым листья – пошел дождь. Мокрый снег на пожухлой траве таял на глазах, от него поднимался прозрачный парок. Стало трудно дышать – воздух был сырой и теплый. Сигаретный дым повис облаком – майор Мельник курил…

Они вернулись в дом. В гостиной царила гробовая тишина. Похоже, за все время их отсутствия никто не произнес ни слова. Их встретили вопросительными взглядами.

– Постарайтесь вспомнить, где каждый из вас находился, когда погас свет, – сказал Мельник.

Они переглянулись.

– Гена, позвони в электросети, спроси, была ли авария, и когда! – приказал Мельник помощнику. – Я вас слушаю, господа. Начинайте.

– Новое убийство, Христофорыч, и ты опять в центре? Да у тебя талантище притягивать несчастья! Как это случилось?

Добродеев был возбужден, бил копытом и нащупывал в кармане диктофон. Журналист в нем часто брал верх над чувством дружбы, уместности и зачастую этики. Он уже прокручивал в голове горячий материал о трех смертях, из них двух насильственных, в семье культового режиссера Романа Левицкого, интервью с участником событий и собственные воспоминания о встречах с известным земляком, гордостью отечественной режиссерской школы. Он также пошарил в Интернете на предмет сообщений о спектаклях Левицкого за рубежом и теперь лихорадочно соображал, дать ли один большой материал или серию статей, растянуть этак на пять-шесть номеров. Вот в чем вопрос!

– Остынь, Леша, – сказал Монах. – Расскажу, но никаких публикаций. Понял? Можешь написать о Левицком, дать его биографиию, рассказать о творчестве…

Я думаю, народ его подзабыл, а многие даже не слышали. Новые времена, новые герои. Можешь взять у него интервью, это я тебе устрою. Но делать его героем скандала я не позволю. Не нужно обижать старика. У него трое детей, им эта реклама тоже не нужна. Во всяком случае, двоим из них, – добавил он, подумав.

– Христофорыч, я и не собирался! О чем ты говоришь! Я же понимаю, – приложил руки к груди Добродеев. – Я честный журналист! – Его вытаращенные глаза и толстое лицо пионера-отличника выражали искреннее возмущение.

– Я знаю все твои псевдокликухи, имей в виду, и стиль, – хладнокровно продолжал Монах. – Обещаешь?

– Клянусь! Ты меня знаешь, Христофорыч! – выпалил Добродеев. – Ну, рассказывай! Кто жертва?

– История какая-то мутная, Леша. В присутствии десяти человек произошло убийство, и никто ничего не заметил. Я оказался в нужное время в нужном месте. Жертва – подруга невестки Левицкого, жены его сына Леонида. Зовут Алиса. Звали.

– И ты ровным счетом ничего не видел?

– Если бы я увидел хоть что-то… интересно, как ты себе это представляешь? Дважды гас свет… Кстати, во всем поселке, а не только в доме, что могло быть намеренно.

– Как убийца мог знать, что погаснет свет?

– Не мог. И предупреждения не было. Я думаю, произошла случайность, которая сыграла ему на руку. Он просто воспользовался ситуацией.

– То есть, если бы свет не вырубили, он выдумал бы что-то другое?

– Я даже не знаю, собирался ли он убивать, Леша. В пользу убийства с заранее обдуманным намерением говорит то, что семья собирается раз в год, и следующего удобного случая пришлось бы долго ждать. Хотя не исключаю, что убийство было спонтанным, под влиянием внезапного чувства…

– То есть ты не видишь никакого мотива? А эта девочка, Лика? Она же говорила о третьем убийстве? Бедный старик, пережить такое потрясение!

– Девочка – достойная дочь своего отца, Леша. Старый Левицкий – эксцентричный, избалованный вниманием публики и женщин эгоист со специфическим чувством юмора. Весь вечер он топтался по хребту гостей, довел до слез сына Леонида, твоего собрата по журналистскому цеху, вывел из себя старшую дочь Ларису и достал ее бывшего жениха Виталия. Насчет потрясения – не знаю, в его возрасте потрясти сложно, он слишком много видел и понимает, что все там будем. Я бы не удивился, если бы убийство скорее позабавило его, напомнив о театре. Когда стоишь на пороге вечности, шкала ценностей очень меняется. Там была еще очень немолодая эксцентричная дама, Элла Николаевна, актриса и подруга покойной жены Левицкого. И доктор Владимир Семенович, старинный друг старого Левицкого. Это из старшего поколения… Кстати, водораздел отчетливо виден. Старики сплоченнее, раскованнее, валяют дурака, прикалываются и шпыняют молодежь. Молодые разобщены, ведутся на провокации, бурно реагируют, злятся и обижаются. Я получил истинное удовольствие. Болтали обо всем. В частности, о том, что за чертой. Старого Левицкого это страшно интересует. Доктор рассказал историю, имевшую место быть с ним в годы его молодости. О женщине, которую он встретил ночью в собственном дворе, она говорила странные вещи об одиночестве, луна светила просто сумасшедшая, а потом он дал понять, что она повесилась от любви и вышла попрощаться с этим миром перед окончательным уходом.