особой осторожности, они раскричались так, будто меня и вовсе не существует. Браво! Вот бы мне отобразить это волшебство на холсте! Но как? Шишкин попросил друга нарисовать семейку мишек на его картине. А я что, глухаря не нарисую? Нет, не то. Какой зритель при этом услышит тот немузыкальный звук, что знает только бывалый охотник? А с Саврасовым мне всё равно не тягаться. Нарисую гусей, прилетающих с юга. Но потом, в мастерской. Так, чтобы каждый услышал их знакомое гоготанье.

Краски сами ложились чистые, сочные. Изумрудная хвоя сосен. Жёлтый кадмий солнечных бликов. Голубой аквамарин неба — откликом в лужах. Вроде получилось, но словно чего-то не хватает. Ах, да… Вот здесь, где снег подтаял, добавлю мазок серого — будто в память о Федьке.