Они сидели в тесной кухне, пили чай. Глаза у Ларисы лихорадочно горели, и Катя даже поймала себя на мысли: не двинулась бы подружка рассудком и в самом деле.

– Лар, ты только аккуратно сейчас со своими этими предположениями, ладно? Боюсь, ты накрутишь сейчас себя, потом страшно будет принять правду. Ты давай начни с письма этому приятелю, ладно?

Лариса так и сделала, но ответа не получила. До 9 ноября ей не было никаких сообщений.

Девятого она отправилась с утра в храм, потом на рынок, где выбрала цветы – розы и белые хризантемы. И опять у нее мелькнула мысль, что это все не по-настоящему.

У лифта столкнулась с дворничихой.

– С праздником, – кивнула та на цветы.

«С каким?!» – подумала про себя Лариса и грустно улыбнулась, а ответить ничего не успела. Створки лифта закрылись, и кабина поползла вверх.

Дома Лариса посмотрела внимательно на свое отражение в зеркале. «Бог мой! – пронеслась мгновенно мысль. – Постарела-то как!»

До вечера Лариса занималась обедом, хотя есть не хотела и вообще на целых два дня собиралась уехать из дома. Потом из школы пришла Катя, доложила, что утрясла все вопросы с их отсутствием на работе. Пашка тоже не задержался в институте. Лариса накормила его. Ребенок отличался завидным аппетитом, и, глядя на него, Лариса искренне радовалась. Пашка с детства в этом вопросе был покладистым, ел, как говорится, с краю, и уговаривать «за маму, за папу, за кошку и собачку» его не приходилось. При этом был он не толстым и даже не упитанным, а самым обычным. А в детстве даже худеньким. Видать, все, что съедал, активно сбрасывал, нарезая круги по двору. Не в коня корм!

– Лар, мы в котором часу выезжать будем? – спросил Пашка.

– Я посчитала, чтобы к утру быть в этой Листвянке, надо не позже четырех часов выехать.

– Ты ложись спать, я разбужу.

– Не могу. Паш, я не усну.

Но к вечеру на Ларису навалилось какое-то тупое безразличие. Она снова была, как в первый день, растоптана и смята. Голова болела, будто в мозгу кто-то поковырялся.

«Нет, чудес не бывает. Не бывает чудес... И Шурика нет. Сейчас я это просто чувствую. Пустота, как в колодце», – думала Лариса, зябко кутаясь в теплый шарф, стоя у окна, за которым сгустилась ноябрьская темень.

В этот момент в прихожей запищал мобильник. Не звонок. Сигнал звонка у Ларисы был настроен другой. А писк – это сигнал СМС-сообщения.

Лариса открыла сообщение и чуть не упала в обморок. Буквы плясали у нее в глазах.

«Похороны состоятся, но в гробу будет не он».

– Паш, Пашка! – Лариса закричала, как ей казалось, во весь голос. На самом деле прошептала сдавленно.

Павел вышел из комнаты:

– Мам Л ар, ты чего хрипишь?

Увидел в руках у Ларисы телефон. Она протянула его племяннику.

Пашка прочитал сообщение и присвистнул:

– Ну, ни фига себе история! Лар, а может, он и правда того... этого?

– Что «того – этого»? – Лариса закашлялась – в горле першило.

– Ну, такой вот весь секретный. Может, и в самом деле работа такая?

– Не знаю. Пашка, я уже ничего не знаю. Позови Катю!

Лариса провалилась в глубокое мягкое кресло. У нее мелко дрожали руки.

Хлопнула входная дверь. Катька, растрепанная, только из ванной, в банном махровом халате, влетела в комнату, плюхнулась у ног Ларисы.

– Ларочка, ты только не нервничай! Погоди, сейчас мозги в кучку соберем. Господи, ну где ж Леха-то, черт бы его побрал!

Катя лихорадочно давила на кнопки телефона, пытаясь дозвониться до Лешки Куликова.

– Куличок! Ну, наконец-то! Лешик, ты скоро приедешь? Уже? Слава богу! Леш, сразу к Ларисе заходи, ладно?! Очень-очень надо!!!

– Ну все, Ларис, Лешка сейчас придет, уже мчится. Сейчас всем колхозом покумекаем. Ларочка, ты как? Сердце как? Не колет?

– Кать, да не суетись ты, не колет. Просто тошнит, и голова кружится. – Лариса выбралась из кресла. – Пошли в кухню. У меня мозги кипят, надо пять капель принять.

– Корвалольчику? – участливо спросила подруга.

– Смеешься? – Лариса достала из шкафчика початую бутылку коньяка, накапала по половинке в две рюмки. – Давай, мать, а то боюсь, что я просто свихнусь.

Не успели закусить яблочком, как в прихожей прозвенел звонок, Пашка метнулся к двери, и через минуту, едва успев скинуть ботинки, в кухню ввалился Леша.

– Девки, что за пьянка? Катерина, что у вас опять такое стряслось?

– Леш, мы тебе сейчас все-все расскажем. Нужен твой совет.

– Пожрать дадите чего-нибудь? Я как волк сегодня...

– Кать, налей волку рассольника, и котлеты в кастрюле. – Лариса достала третью рюмку. – Леш, только по чуть-чуть, кому-то ночью рулить придется!

– Да пейте, я сяду за руль, – подал голос Павлик.

– «Пейте»! Скажешь тоже. – Лариса снова накапала всем троим пахучей, как лекарство, коричнево-золотистой жидкости. – Это средство спасительное, чтоб руки не тряслись.

– Ну что стряслось-то? – Леша одним махом проглотил граммульку в рюмке и покосился на бутылку, которую Лариса предусмотрительно задвинула к стенке. Его красноречивый взгляд дамы равнодушно пропустили.

Катя и Лариса начали наперебой рассказывать ему о сообщении. И он, конечно, ничего не понял.

– Так, тихо, по одной и с самого начала!

Лариса показала Леше CMC-сообщение в своем телефоне.

Леша прочитал и уставился в одну точку. Потом двинул рюмку поближе к бутылке и распорядился:

– Плесните для ясной мысли.

Катя и Лариса дождались, когда Леша выпьет, закусит и обведет всех трезвым взглядом.

– Что скажешь? – задала вопрос Катя.

– А что я сказать могу?

– Леш, ну, ты все-таки мужик – это раз, и как-никак – в армии служишь! Это два! И кто только что плеснуть просил для ясной мысли?!!! – Катя начала потихоньку выходить из себя.

– И что, Кать? Ну, давайте логически рассуждать. Раз такая эсэмэска пришла плюс тот анализ, что вы провели с письмами, надо делать выводы, что он жив. Что касается того, развлекается это кто-то, или он сам, или это на самом деле какая-то серьезная игра, сказать сложно.

– Леш, ну, напрягись! Ну, может такое вообще в жизни быть или нет?

– Вы книжки читаете? Детективы там современные какие-то или шпионские романы?

– Да при чем тут они-то? – Катя уже с трудом держала себя в руках. – Нам же не как в романе надо, а как оно в жизни бывает!

– А в жизни оно по-разному бывает. Я с этими людьми лично не знаком, но однажды историйку одну из первых уст слышал занимательную. Мужик один конторский работал в Брюсселе. Что делал – не знаю, не спрашивайте. Для жены, которая в Питере жила и о его службе знала в общих чертах, он был в длительной командировке. А там он был обычным французом и трудился в компании какой-то. Чем и как трудился – не знаю, история умалчивает. Раз в году ездил в отпуск на Карибы, куда привозили его супругу. Я уж не знаю, было у них там что-то, или они, как Штирлиц с женой, только взглядами друг с другом в каком-нибудь «Элефанте» разговаривали, но для всех в своем Брюсселе он был одиноким. Не скажу точно, как там было все на самом деле, но мужика этого надо было из игры выводить и в Россию возвращать. И он умер. Для всех умер, а на самом деле его живого и здорового вернули на родину, а в Брюсселе похоронили под его именем не то бомжа какого-то, не то куклу. То есть для тех, кто им очень интересовался, он умер. Скоропостижно. И интерес к нему тут же пропал.