На следующий день была объявлена передислокация. Как ни возмущался, пытаясь убедить командиров разбить отряд на группы, слушать меня никто не собирался. Решили уходить всей толпой из нашего гостеприимного болота. Воспользовавшись тем, что рулю разведкой, свалил в передовой дозор. На самом деле разослал подчиненных по округе, это и спасло. Нас обложили по полной, да и глупо было бы считать немцев тупыми. Бой был страшный, меня самого два раза зацепили, благо у меня имеются «бонусы» и раны быстро затянулись. Вырваться-то мы вырвались, немцы немного недооценили наши силы. Когда нам на подмогу из леса стали выкатываться танки, немцы дрогнули. Лихорадочно отступающие немногочисленные подразделения вермахта уничтожались появляющимися из леса танками, немецкими танками.

К концу августа наш корпус с боями двигался на северо-восток. Да, не оправдался мой прогноз по Украине. Командование прислало нам планы наступления из немецкого тыла в направлении Ленинграда. Сталин, ну, а кто же еще, хотел ударить немцам в спину и сорвать их наступление на северную столицу. Сейчас впереди Смоленск, нам приказано идти южнее города, но вокруг него слишком большое количество войск противника.

– Что думаешь? – спросил на привале Васин, вызвав к себе.

– Сходим, посмотрим. Вы все равно еще пару дней стоять будете, танкам ремонт нужен.

– Да, что-то хваленая немецкая техника не выдержала нашего марш-броска, – усмехнулся бывший полковник, ныне генерал-майор. Зря он это.

– Это почему же? Мы с боями прошли триста километров, это во-первых. А во-вторых, где наша с вами, советская техника, не покажете? – Это было правдой. От двадцати КВ, что были подобраны нами в Белоруссии без горючего и боеприпасов, сюда не добрался ни один. То коробки передач, то двигатели, то «гусли» сваливались на ходу, эти чудища ломались просто постоянно. Теперь мне понятно, почему в начале войны было брошено столько техники. Если бы не имеющиеся у нас реммастерские, хрен бы мы смогли поддерживать наши танки в «живом» состоянии. Они с завода уже выходят сломанными, что уж говорить о фронте. Наши ремонтники творили чудеса, но и они не всемогущи. А вот немецкие пока еще ползли. Правда, это обусловливалось количеством запчастей, что собирали прямо по пути следования. Все-таки трофейной техники здесь побольше будет, да и рембаты мы захватывали регулярно. Сейчас в строю сто сорок машин, сборная солянка, но советских всего штук сорок осталось, как уже говорил, сдохли они. Основной костяк нашего танкового кулака составляли Т-3, но было и около двадцати «четверок», про «двойки» не вспоминаю, хотя они нам в передовых дозорах отлично помогали. У нас практически с самого начала движения на север нет идущих пешком, от слова – совсем. Вся пехтура двигается на грузовиках и бронетранспортерах. Представьте себе колонну, в которой около восьми тысяч бойцов. Да, в боях мы многих потеряли, двигались же по вражеским тылам, а не как на параде. Было бы глупо рассчитывать, что на нас не будут кидаться войска противника, уж слишком мы тут нервишки фрицам попортили. Постоянные налеты, танковые засады, но мы упорно двигаемся вперед. Идти стараемся по трем дорогам, параллельно, там, где есть эти дороги. Если на какую-то колонну нападают, ближайшая к ней идет на помощь. Все наше лихачество было построено на том, что у фрицев в тылу нет больших частей, чтобы смогли нас остановить. Лишь один раз нам влупили особенно крепко. По показаниям пленных, моторизованный полк вермахта, специально присланный из Франции, устроил нам засаду на одной из дорог. Это было неделю назад. Новоприбывшие из Европы части, видимо, не предупредили о количестве наших войск, вот те и перекрыли одну дорогу, не зная о двух других. Пока колонна, что была атакована из засады, яростно сопротивлялась, две другие обошли противника и, взяв в кольцо, вынудили сдаться. Нам тогда мало досталось «живой» техники, всю покрошили, но вот огромный склад запчастей, что был привезен сюда немцами, нас впечатлил. Эти трофеи и позволили нам сейчас заняться ремонтом. Люди работали не покладая рук, в три смены. Командиры обещали двое суток отдыха по окончании работ, вот люди и старались. К Смоленску мы обязаны подойти во всеоружии. Идея его захватить не появилась, я еще помнил рассказы в книгах по истории о том, как сами немцы здесь положили до хрена войск, пока захватили город. Да и зачем он нам? Удержать все равно не сможем, даже если и захватим. Но это не воинскую часть в поле или в лесу раскатать. Защищаться в городе немцы смогут долго, а нас попросту раскатают авиацией. Хоть со средствами ПВО у нас сейчас порядок, еще бы, каждую колонну охраняют около тридцати расчетов, но все же потери от действий ВВС Германии пока самые серьезные. Да и немцы, наученные горьким опытом, уже не посылают к нам одиноких истребителей с парой бомбочек небольшого калибра. Нас постоянно пытаются штурмовать «лаптежники» и, наверное, все возможные бомбардировщики, что есть у фрицев на этом фронте. Зато, думаю, что Ленинграду сейчас полегче, вон мы сколько на себя стянули. Армадой в тридцать – сорок самолетов нападать на нас стало нормой.

– Кажется, опять налет, пошли прятаться! – генерал-майор Васин встал с пенька, на котором сидел, подхватив автомат, пошел прочь из палатки. Так как двигаемся мы достаточно быстро, блиндажи и землянки не роем, пользуемся трофейными палатками. Хорошо, когда неподалеку от леса стоим, а в полях бывает грустно. Там у всей нашей кавалькады одна надежда – я. С моим глазом-прицелом я за месяц сбил уже двенадцать самолетов. Ну, если попадаю в них, пользуясь «бонусом», я же не виноват. Сбил бы, наверное, и больше, да только страшно и мне, когда такой тучей налетают. Все мои бонусы это, конечно, хорошо, но что-то кажется мне, что вряд ли я смогу восстановиться от авиабомбы.

Меня очень мучили мысли о моих бонусах. Какие они есть? Ну, про ранения уже понятно, а еще? Языки вроде усваиваю легко и мгновенно, могу и говорить и писать, и понимаю любого ганса, как своего родного русича. А вообще, конечно, волнует главное, не исчезнут ли они в один момент, есть ли еще какие? Взять хоть те же ранения. Одна из пуль противника в последнем бою попала мне точно в центр груди. Нет, упасть-то я упал, даже больно было и сознание потерял, секунд на десять, но не убило ни фига, даже увечий не нанесло. Вот и думаю, а если вот кончится такая лафа в один миг, и что? Теперь дохнуть уже как-то и не хочется вроде. Я словно в стрелялку играю, с «читами» и с полным эффектом присутствия. Или это мной кто-то играет, есть такие мысли, знаете ли. Этакий супер-ИскИн.

Разделившийся отряд разведчиков углубился в тыл противника. Сам я с десятком бойцов двинул на разведку крупного аэродрома противника, что находился в десятке километров от города. Удивило огромное количество патрулей и отсутствие в них полицаев, до этого в Белоруссии их было прилично. Нет, я ни в коем случае не говорю, что именно белорусы такие плохие, слышал, что и на Украине полно, но вот просто в этой местности их как-то не было. Загадку решили просто, захватили мотоциклистов, что катались по лесу туда-сюда. Вот пленный и поведал, что полицаям не доверяют серьезные объекты, а аэродром тут фронтового уровня.

Подобраться удалось, несмотря на серьезную охрану. Другое дело, что никак не удавалось найти местечко для наблюдений, фрицы мешали. Охрана и впрямь была очень серьезной. Одних зениток насчитали около сорока штук, а сколько пехтуры… Пулеметные гнезда располагались буквально через каждые сто метров.