— Надо же, а я об этом не подумала. Кого же ты мне присоветуешь?

Марк откашлялся. Он посчитал, что подвел весьма убедительную базу.

— Я знаю, это прозвучит дико…

— Ну, говори же!

— Что скажешь, если я предложу себя?

— ?!

— Ну да. Во-первых, мы друзья. Во-вторых, я такого же роста, как ФФ. И мне всегда говорили, что целуюсь я хорошо.

Он почти впал в панику. Но нет, он выстоит. Должен! Для нее он готов на все! А уж это самое малое, что он мог и хотел сделать.

— Собственно, я хотела приискать не столь близкого человека.

— Я не даром, то есть не безвозмездно!

— Мне что, прикажешь еще платить тебе?!

— Ты вернешь мне один день из поездки на Селигер.

Она протянула ему руку:

— Договорились!

— По рукам! Но мы не можем делать это здесь.

— Нет, конечно!

— Может, забежишь сегодня вечером?

Юлька нервно дернула головой.

— Не забудь принести что-нибудь поесть!

— Я уже приносила пирог!

— Но если хочешь мной воспользоваться, покорми хотя бы!

— Ладно! Кстати, а как со «Свежим дыханием»?!

Марк задумчиво посмотрел на флакон эликсира на рабочем столе.

— Уж с ним проблем не будет!

— Ты неправильно мешаешь спагетти!

Критическое замечание Марка было ею проигнорировано. По дороге Юля купила спагетти, мясные фрикадельки и чесночный соус. Хозяин дома позаботился о хлебе и вине.

Когда в магазинчике она попросила соус без чеснока, продавец поднял ее на смех, объяснив, что к спагетти другого соуса не бывает.

«Ладно, у нас есть эликсир», — мрачно думала она, запихивая покупки в пакет.

Прислонившись к косяку, Марк держал бокал вина.

— Наверняка уже готово.

Вилкой Юля подцепила одну макаронину и попробовала:

— Нет, пожалуй, еще жестковаты.

Он сделал глоток французского «Мерло».

— Не люблю разварившиеся спагетти.

— Помню. А почему ты такой нервный?

— Ничего я не нервный.

Он нервничал. Да еще как! Потому и придирался по мелочам. Так он себя всегда ведет перед презентацией солидного клиента. В такие дни ему не нравится абсолютно все.

Юля тоже не находила себе места, так как просто-напросто боялась. Вскоре ей предстоит целовать человека, который может оказаться ее суженым. А он всего-то хочет помочь другу. Почему же он так озабочен?

— Ты вовсе не обязан меня целовать.

Он выпрямился.

— С чего это вдруг?

— С того, что ты бесишься.

— Да не бешусь я ничуть, — ответил он, думая, что таким бешеным еще никогда себя не ощущал.

Не говоря ни слова, она уселась на стул и отпила вина. Напряжение в воздухе все росло. Марк не выдержал и забегал по кухне. Вдруг он схватил кастрюлю с плиты и опрокинул содержимое в дуршлаг, который стоял наготове.

— Они еще не сварились. — Он попробовал. — По крайней мере не разварились. — Он сделал, что называется, руки в боки и вызывающе бросил: — Это ты бесишься. Потому что это моя идея. Не твоя.

Ей захотелось расхохотаться ему в лицо. Она действительно преуспела в своем коварстве. Но волнение не утихало. Отчего? Речь всего об одном поцелуе.

— Может, поцелуемся, и дело с концом? — предложил Марк.

— Прямо сейчас? — Юля сделала слишком большой глоток и поперхнулась. Откашлявшись, она спросила: — У тебя на кухне новые стулья?

Он покосился на стулья, служившие ему верой и правдой много лет, и покачал головой.

— Они выглядят как-то иначе.

— Ты попросту тянешь время.

— Верно.

Оба замолчали и опять обратились к вину.

Квартира у Марка была большая, с высокими потолками и поделена на зоны. Белая стена отделяла жилую и спальную зоны. За спальней была еще одна стена, за ней — ванная. Обставлена квартира была солидной мебелью и говорила об успешной карьере владельца.

Особенно Юле нравилось, что над элегантным диваном висят карикатуры Лизы, для которых она сама заказывала изящные паспарту. Она долго грозила Марку всяческими карами, если он их не развесит. Некоторые были цветными, другие — черно-белыми.

— Хочешь пойти на попятный? — спросил он тревожно.

Нет, чего она не хотела, так именно этого. Слишком далеко она зашла. Сначала надела это алое платье с голой спиной, потом взгромоздилась на высоченные шпильки и даже сделала макияж. А в довершение всех подвигов — на глазах почтенной публики флиртовала с голубым, чтобы вызвать ревность Марка. Нет, жребий брошен — теперь и не поднять!

Настало время жатвы.

— Нет, — кратко ответила она и отпила еще глоток. Поставив бокал на стол, встала и решительно объявила: — Я готова.

— Я тоже. — Он опрокинул вино, как водку, и предложил: — Может, нам сесть на диван?

— А как мне там встать на цыпочки? Правда, не знаю, где и как все произойдет. Может, нам надо испробовать несколько вариантов? — («Какая я сообразительная! Если с первым поцелуем что-то не получится, то есть основания для второго».)

— Мы же не на чемпионате по поцелуям.

Марка совсем не устраивало, что их первый поцелуй она рассматривает как пробный. Пусть он ничего и не значит — все-таки поцелуи им в новинку.

Ну, если быть скрупулезно честным, то не совсем в новинку. Тогда, на новогодней вечеринке, у него закружилась голова от шампанского и от ее прелестной улыбки. Она стояла напротив и улыбалась ему, была гордой и счастливой — как сейчас с нежностью припомнил он. Ему редко доводилось видеть гордость на лицах тех, кому суждено было любить его по праву рождения. По нему тогда еще прокатилась теплая волна — чувство, изведанное им впервые. Он почувствовал себя очень сильным и властно взял в ладони ее лицо. Наклонившись к ней, чтобы поцеловать, — в последнюю минуту, однако, одумался и поцеловал в лоб.

— И я не хотела бы вступать в конкуренцию с другими. — Голос Юльки вырвал его из воспоминаний.

«Да тебе это и не нужно», — подумал Марк. Она так долго жила со своими сестрами, что это довело ее до комплекса неполноценности.

— Я знаю, — мягко ответил он. — Ну давай же!

Она подошла к нему вплотную.

Он испытующе посмотрел ей в лицо. Она глаз не отвела. Сердце его отчаянно заколотилось. Сначала он решил, что впадает в панику, но тут же понял, что ошибается: его снедало неистовое желание.