Вот черт, она сама, наверное, тоже жалела бы, что переспала с такой клушей.

— Глазам не верю, ужель моя главная соперница?

Юля резко развернулась и увидела, как к ней плывет Ларисон — платье в черно-белую полоску, а вырез — просто дух захватывает. Волосы мягко падают на плечи, глаза сверкают. Все-таки она сказочно красива.

— Чего тебе? — Юля сейчас была не в настроении пикироваться.

Та улыбнулась искусственной улыбкой:

— Так и думала, что ты здесь возникнешь. Я видела их вчера по телевизору. Не похоже, что Анжелика выйдет в финал. Ее поцелуй не убедил меня.

— Не переживай! Кого надо — убедил! — Юля тщательно копировала ее и старалась быть врединой. — Я не сделаю такой ошибки.

— Потому-то я здесь. Полагаю, ты единственно достойная соперница.

— Вот тут ты не ошибаешься! — едко ответила Юля. — Прости, не хочу заставлять Феликса ждать. Он ненавидит ждать меня.

Глаза Ларисы превратились в щелки, но ей удалось удержать на лице улыбку.

— Хочу дать тебе бесплатный совет: не будь смешной! Не пытайся целовать такого профи, как Феликс. Только опозоришься.

— Отнюдь!

— Конечно, мне не надо сравнивать…

«Только не задавай ей вопросов! Она хочет тебя подловить!»

— Кого с кем? — («Вот черт, все-таки не выдержала!»)

— Марка и Феликса, дурочка! Конечно, мы с Марком целовались всего один раз, но это было весьма хорошо.

Юлька задрала подбородок. Ей было не привыкать. Ее сестры постоянно отбивали у нее любого, кто выказывал хоть малейший интерес. Тем самым они хотели доказать свое превосходство. И Ларисон ничуть не хуже. «Значит, Марк целовался с этой мымренкой? Ну и что из того?» Ее руки непроизвольно сжались в кулаки.

Конкурентка выпятила нижнюю губу.

— Ах, прости! Ты разве не знала, что мы ужинали? Наверняка Феликс целуется лучше. У него больший опыт и все такое… Но, признаюсь тебе, Марк тоже ничего. Не скажешь мне, сколько у него подружек?

Юля подняла руку и спокойно пересчитала по пальцам:

— Погоди, дай подумать. Одна, две, три, четыре, пять…

— Смотри не опозорься сегодня вечером, мышь серая! — И Ларисон пошла прочь с высоко поднятой головой.

Неожиданно для самой себя мышь выставила ногу, и гордая красавица с размаху приземлилась на пятую точу.

— Мерзавка! — завопила она.

— Может быть. Но знай, что этому я научилась у тебя. Прими как комплимент! Это должно тебе польстить. Смотри, колено в крови. Купи пластырь! До свиданья! И еще помни: не рой другому яму… — Вежливо перешагнув через поверженную врагиню, Юлька ушла не оглядываясь.

Лариса подняла руку, и тут же перед ней остановилось такси.

— А как это работает? — спрашивал Марк Катрича, когда они сидели в телевизионном фургончике.

Предстояла запись свидания ФФ в ресторане с очередной девушкой. Сегодня была очередь Карской. Марка интересовали только те приборы, которые позволили бы ему услышать беседу. Это самое главное. Режиссер расстроился, увидев его. На первые две съемки шеф не являлся. А сегодня зачем-то приперся.

Марк пытался не думать о том, что целых две недели он не видел и не слышал Юльчика, и изрядно стосковался по ней. Он чуть с ума не сошел, когда понял, что она не вернется. А сейчас он торчит тут, мешает операторам и надеется…

На что, собственно, он надеется?

Осталось только одно: нападение по всем фронтам. Когда он увидит ее, то силой заставит выслушать себя. Он должен сказать правду: он не может жить без нее. Ему нужна ее поддержка, ее вера в него. И почта лежит не разобранная уже две недели. Повсюду хаос и запустение. Нет, с этого начинать не следует… Он не какой-нибудь невоспитанный мужлан, а из благородной семьи. Наверное, лучше начать с извинений.

«Юльчик, прости меня!» Нет, невыразительно. «Прости меня, Юльчик. Я не хотел разрушить нашу жизнь!» Нет, тоже нехорошо. А если прикинуться болваном-начальником и хорошенько наорать на нее? А если она уволится?

Тогда он останется один. И будет так же одинок, как и прежде, до нее. Наедине со своей работой, своим честолюбием и неукротимым желанием доказать что-то родственникам. Мысли о них никогда не улучшали ему настроения, а вот Юльчику стоит только появиться, как у него делается хорошо на душе. И потом, как же Лиза? Нет, без Юльчика он просто-напросто пропадет.

— Она приехала, — сказал Катрич.

Марк посмотрел в окно и увидел, как осторожно она выходит из такси на непривычно высоких каблуках. Невольно он залюбовался ее красивыми ногами. Он не собирается отпускать ее. Ей придется признать: даже если между ними не будет любовных отношений, друзьями и коллегами они могут остаться. Могут? Они обречены быть друзьями!

Друзья и коллеги берут трубку или включают автоответчик. А потом перезванивают. Они совместно решают поставленные перед ними задачи и прощают друг другу все обиды. Или он не прав?

Ну, во всяком случае, ему хочется так думать.

— Пожелай мне удачи, Боб!

— Зачем?

— Я пошел просить прощения. Похож я на человека, которого можно простить?

Катрич долго и внимательно изучал его лицо, а потом сказал:

— Не принимай на свой счет, но лично я прощаю редко.

Молча вышел Марк из машины и преградил Юле дорогу.

— Нам надо поговорить.

— Мне не о чем с тобой разговаривать.

— Но мы должны…

— Это правда, ты целовался с Ларисоном? — спросила она его в упор.

«Ага, вот почему мы в такой ярости».

— Это был абсолютно невинный поцелуй, он не имеет никакого значения.

— Так же, как наша ночь?

— Это нечестно!

— Стерве не к лицу честность!

Марк чертыхнулся. Это на самом деле был ничего не значащий поцелуй на прощание. Он просто отвез ее после ужина домой. Она его поцеловала, чтобы «застолбить заявку» на место в шоу. Кто ее знает? Правда, он не сзывал прохожих на помощь, это верно, но было бы смешно отталкивать красивую девушку.

— Я не желаю говорить о Ларисе. Я хочу поговорить о нас.

— А я нет. — Она возмущенно скрестила на груди руки. Ее белая шаль соскользнула к локтям, и его глазам открылись красивые обнаженные плечи.

«Интересно, а что будет, если я сейчас наклонюсь и поцелую это прекрасное плечо?» Только мысль об этом свела его с ума.

— Ты ведешь себя как ребенок, — хмуро сказал он. — Не пойму только, отчего такой взрыв негодования! Да, я проводил ее. Не выпихивать же было ее из машины!

— Надо было выпихнуть! — упрямо сказала она.