Я несколько раз видела тебя в кошмарах — как ты живешь в огромном, унылом, цементном доме. Современный стиль архитектуры всегда депрессивен. Прогулочный двор, наполненный злобными собаками, и женщины-полицейские с квадратными челюстями, заставляющие вас маршировать по кругу в серых робах. Они велят вам шить мешки? Я всегда считала это неблагодарным делом. В ночь на вторник мне приснилось, что ты сбежала в смирительной рубашке и целые мили все скакала и скакала. Если получится, черкни короткую записку. Мне будет легче, если я узнаю, что тебя не все время пичкают таблетками правды.

Обе кошки живы и здоровы. А курицу я забрать опоздала. Увы, ее наверняка скоро съедят. Кошкам сначала было немного непривычно, но они скоро освоились. Как ты знаешь, кошки — экстрасенсы и сразу почувствовали мою симпатию.

Кроме кошмаров, в которых я вижу тебя, мне регулярно снится сон про какую-то монахиню в башне. У нее очень интересное лицо — немного перекошенное от постоянного подмигивания. Понятия не имею, кто она такая. Может, одна из моих корреспонденток.

Подумываю тебя навестить. Но если придется разговаривать через решетку под взглядом полицейского, мне не удастся передать тебе шоколадный торт и бутылку портвейна, как я хотела. Если получится, сообщи точное расстояние между прутьями, и я прикину, что между ними пролезет. Сигареты — это то, что всегда поднимает настроение, и просунуть их можно в самую узкую щель. Хочешь, принесу с марихуаной, чтобы разогнать печаль? Мне говорили, что травку продают арабы за рынком Сан-Фандила. Чтобы приобрести марихуану, придется вооружиться, потому что там самый опасный бандитский район города. Но я ни перед чем не остановлюсь, чтобы облегчить твои страдания. Поскольку достать хоть сколько-то марихуаны будет очень непросто, напиши, нужна ли она тебе.

Планирование визита к тебе поглощает меня целиком. Понадобится маскировка, чтобы меня не заподозрили на случай, если придется устраивать тебе побег. Элиза, наша новая горничная, говорила, что у ее дедушки есть старый ковбойский костюм, который достался ему от покойного работодателя, и он не прочь за небольшую сумму сдать его напрокат. Я бы, конечно, предпочла явиться к тебе в мундире венгерского генерала, но эта форма — достаточная редкость в здешних краях. Наряд тореадора был бы тоже живописен, но, боюсь, обойдется слишком дорого. И вообще, нельзя переусердствовать — это может вызвать подозрение. Больших накладных усов и темных очков обычно хватает, чтобы значительно изменить внешность.

Было бы намного удобнее, если бы мы могли общаться посредством подземных ходов. Имея это в виду, я продумываю кое-какие планы, основанные на технологии термитов, поскольку не думаю, что нам удастся достать механизмы. Планы прилагаю к письму — пожалуйста, позаботься, чтобы они не попали в руки властей. Последствия такой оплошности будут катастрофичны для нас обеих. Промывка мозгов — так это называется — современный метод пытки. Тиски для больших пальцев давно вышли из моды. Если не слышала, промывка мозгов — вид интеллектуальной пытки, при которой человека держат в постоянном страхе, и вскоре он сходит с ума. Поэтому не обращай внимания, если тебя начнут убеждать, что сейчас явится расстрельная команда. Отказывайся от любых уколов, даже если тебя будут уверять, что это обыкновенные витамины. Это может быть сыворотка правды. Имей в виду, что это часть промывки мозгов, от которой человек признается не только в том, чего не делал, но даже в том, о чем никогда и не помышлял.

Мне постоянно снится, что я умерла и должна похоронить собственный труп. Это очень неприятно, поскольку труп начинает портиться, а я не знаю, куда его пристроить. Вот и прошлой ночью видела то же самое: подмигивающую монахиню и трудности своего погребения. Я решила труп забальзамировать и отправить домой наложенным платежом. Но когда явился похоронный агент, я настолько разволновалась, что, не расплатившись, послала труп обратно в его бюро. Какое счастье, что нам не приходится брать на себя хлопоты о собственном захоронении.

Внимательно изучи прилагаемые планы и сообщи свои соображения обратной почтой. Я вложила в конверт две песеты — постарайся кого-нибудь подкупить, чтобы он вынес письмо из вашего заведения. Еще мне потребуется подробный план зданий, который тебе придется сделать втайне от всех. Рисуй в таком ракурсе, как если бы ты смотрела сверху из вертолета, а не как обычную акварель. Правда, будет здорово, если я сумею выиграть вертолет на соревновании по разгадыванию кроссвордов? Хотя надежды на это мало — такими полезными для жизни призами, как правило, не награждают.

Прошу, как бы ни ужасно было твое положение, не оставляй надежды. Я мобилизую все свои умственные способности, чтобы добиться твоей безоговорочной свободы.

Любящая тебя Кармелла».

Несколько раз перечитав письмо Кармеллы, я сидела в задумчивости. Подмигивающей монахиней могла быть только донья Розалинда Альварес Круз делла Куэва. Как загадочно, что Кармелла телепатически прозрела эту женщину. И как же она разволнуется, когда я ей расскажу о написанном масляными красками портрете аббатисы, который настолько занимает мои мысли.

План Кармеллы прорыть подземный ход между нашим заведением и ее домом показался мне трудновыполнимым. Кто станет копать землю?

Где взять динамит, чтобы взрывать попадающиеся на пути скалы? А если работать обычными мотыгами, нам с Кармеллой потребуется вечность, чтобы преодолеть под землей десять километров.

Тем не менее я решила начертить подробный план Лайтсам-холла и при первой же возможности отослать его Кармелле. Наши дамы свободно получали письма, и никто не подвергал их цензуре, поэтому осложнений я не ждала и мне не требовалось никого подкупать, как советовала Кармелла. Это все упрощало. Как любезно с ее стороны, что она взяла на себя труд заботиться о моих кошках. Я скучала по ней, мечтала с ней повидаться и пососать на ее веранде фиалковую пастилку.

По воскресеньям наш ужин был менее официальным, чем всегда. Вот и в тот день холодный ростбиф и картофельный салат стояли на столе, а не пускались по кругу. А булочки, сладкий творог со сливками и мускатным орехом и кофе подали в гостиной. Посуду мыли по очереди мы сами, так как горничные в этот день были выходными. После еды разрешался час отдыха. Кто-то предавался беседе, кто-то вязал, кто-то развлекался немудреными играми. Маркиза Клод ля Шешерель и Мод после ужина всегда играли в «Змейки и лесенки». Это был своего рода ритуал, за которым мне нравилось наблюдать. Маркиза двигала фишку, проявляя военную стратегию, и рассказывала о жутких баталиях, в которых она сражалась в Европе и Африке. А застенчивая Мод боялась прервать ее бесконечно повторяющиеся военные воспоминания.

— Грязь была по самую шею, — говорила маркиза, бросая на поле кубик. — Стоило нам с капитаном высунуться из траншеи, как пули пробивали фуражки. Немцы немилосердно обрабатывали нас тяжелыми снарядами. Танки тараторили своими пулеметами, словно злобные роботы-каратели. Ситуация сложилась критическая. Мы до смерти устали, но долг повелевал нам оставаться на позициях. «Единственная надежда, mon capitaine[12], — бросок вперед. Мы под огнем с обоих флангов». Капитан посуровел и сжал крепкие скулы. «Это будет хладнокровное убийство солдат», — ответил он. На его заляпанном грязью лице сияли проницательные голубые глаза. Я схватила его за руку и указала на плескавшееся позади нас море. «Отступать некуда. Не лучше ли умереть, сражаясь, чем ждать, пока нас вдавят танками в грязь?» — Мой голос от волнения звучал хрипло. «Как всегда, преклоняюсь перед твоим советом, — ответил капитан и приказал: — En avant![13]» Так была выиграна битва при Ипре, — скромно продолжала маркиза. — Многие из нас погибли, многие утонули, пытаясь переплыть пролив Па-де-Кале. Бой продолжался сутки, но наш маленький батальон заставил немецкие танки отступить.