Юрий Михайлович родился 21 сентября 1936 года в Москве. Впрочем, детство и юность он провел в Конотопе, захолустном приграничном городке в Советской Украине.

Учился, осваивал целину в Казахстане, вел активную комсомольскую деятельность. Кстати, именно в студенческом отряде, сражавшемся с урожаем и скверной погодой, произошел случай, показавший буйный нрав будущего московского лидера. Шел октябрь 1955 года. Если днем погода была еще относительно теплой, то ночью неожиданно становилось холодно, и температура часто опускалась ниже нуля. Студенты оказались в сложном положении: им не организовали своевременного возвращения в институт. Несколько ночей они спали в сене, дрожа от холода, многие заболели. Как раз в это время из Москвы приехал некий член политбюро.

Говорят, неожиданно из толпы студентов выскочил Лужков и бросился к московскому начальнику. Прежде чем его смогли остановить, молодой задиристый Лужков хлопнул партийного вождя по плечу. «Далеко пойдешь, если не остановят. Но тебя точно остановят!» — прокричал Лужков, повернулся и убежал.

«Лужков просто ударил его по плечу, — вспоминал его старый друг, Александр Владиславлев, который был тогда командиром студенческого отряда. — А он закричал так, будто его ударили ножом».

Растерянный и обозлившийся член политбюро спросил, кто командир отряда. Владиславлев вышел вперед. Партийный начальник жестом предложил Владиславлеву сесть в машину и двадцать минут возил его по пустынной русской равнине. Началась гроза, из темных облаков на машину обрушился град. Владиславлев не представлял себе, чем это для него кончится. Неожиданно член политбюро велел Владиславлеву выйти из машины, вернуться пешком назад и «разобраться с тем парнем». Так, во всяком случае, вспоминает Владиславлев.

Лужков учился, поднимался по карьерной лестнице. С 1968-го — член Компартии. В 1975 году он был избран депутатом райсовета, а двумя годами позже стал работать в Московском городском совете. Численность Моссовета была непостоянной, но в то время он насчитывал около тысячи человек, гигантская цифра, ей-богу! Моссовет был огромным, неповоротливым, мало что решавшим законодательным органом. Лужков согласился стать по совместительству руководителем городской комиссии по коммунально-бытовому обслуживанию. Это было важное решение, потому что именно на этом поприще будущий мэр познакомится с Борисом Ельциным. Только что приехавший из Свердловска Ельцин лично сообщил Лужкову о его назначении на должность одного из заместителей председателя исполкома Моссовета. В новые обязанности назначенца входило и осуществление контроля за кооперативами, создаваемыми в Москве.

Юрий Михайлович расположился в гротескно огромном кабинете на шестом этаже Моссовета — именно там будет создаваться московский бизнес. Новоиспеченные коммерсанты околачивались там, предлагая свои проекты, прося помощи, иногда угрожая, но чаще заискивая перед будущим всесильным градоначальником. «Бородатые, лохматые, похожие бог знает на кого, — рассказывал Юрий Лужков про состоявшихся и прогоревших бизнесменов. — Но все они были энергичными, независимыми и заинтересованными. Один предлагал производить нужные товары из отходов. Другой обнаружил потребительский спрос вне сферы деятельности государственных структур. Находчивость, изобретательность, творчество — все это мы видели в нашей комнате». Кажется, что Лужков приукрашивает действительность, но оставим эту патетику на совести Юрия Михайловича.

Кооперативное движение процветало, а вот у Лужкова стали возникать сомнения. Предприимчивые бизнесмены быстро переросли выпечку пирожков, с которой начинали, — теперь бизнес начинал отдавать криминалом. Еще не таким, который грянет в лихих девяностых, но первые махинации начались именно тогда. Закон о кооперативах в первую очередь открыл путь к созданию частных коммерческих банков, и некоторые, как, например, кое-кто из «героев» данной книги — Ходорковский и Березовский, нашли способ превращать госсубсидии в наличный кэш. Лужкова все это привело в ужас. «Кооперативное движение ширилось и становилось неконтролируемым. Его невозможно было остановить, — рассказывал правая рука Лужкова Александр Панин. — Все ограничения были сметены. Им было разрешено делать что угодно, и тогда неконтролируемое кооперативное движение приобрело массовый характер».

Надежды на то, что кооперативы быстро ликвидируют товарный дефицит, приведут к улучшению качества обслуживания, оказались неоправданными. Большинство кооперативов занялись откровенной спекуляцией, производством товаров сомнительного качества либо финансовыми операциями по обналичиванию денег. Доходы же коммерсантов в принципе никем не регулировались. Да уже и некому было — страна страшно содрогалась от горбачевско-ельцинских реформ, казалось, ничего живого после них не останется — и действительно: союз республик пал, похоронив с собой и управленцев, пускать которых к власти больше не хотели ни под каким соусом.

Когда понадобился «крепкий хозяйственник», Ельцин вспомнил о Лужкове. Молодые демократы ни в какую не принимали Юрия Михайловича и отговаривали Ельцина. «Мы спросили: кто этот человек? — вспоминал один из демократов Александр Осовцов. — Вопрос повис в воздухе». Потом кто-то вспомнил, что молодые кооператоры, общавшиеся с новыми демократами, хорошо отзывались о Лужкове. Шнейдер сообщил, что и сам недавно познакомился с Лужковым. Его первое впечатление было однозначным. «Советский чиновник, — рассказывал он. — Манера говорить, выбор слов, лексика, внешний вид, то, как он разговаривал с людьми, — все свидетельствовало о том, что он был настоящим советским чиновником. Таким, каким я представлял себе чиновника, потому что никогда раньше не имел с ними дела».

6 июня 1992 года мэр Москвы Гавриил Попов ушел в отставку по причине перебоев в снабжении населения продовольственными товарами, некоторые из которых пришлось распределять по талонам. Указом президента России Бориса Ельцина Лужков был назначен мэром Москвы и совмещал должности мэра и премьера городского правительства. Моссовет тогда безуспешно пытался оспорить законность такого совмещения должностей. Но то — Моссовет, а среди москвичей рейтинг Юрия Лужкова был просто впечатляющим, об этом говорят результаты выборов столичного градоначальника. Судите сами: на выборах в 1996 году он набрал 87,5 процента, в 1999-м — 70,68 процента, в 2003-м — 74,81 процента голосов избирателей. Мне трудно вспомнить аналогично высокие результаты других политиков. Может, если только у Владимира Путина.

Лидер общества «Память» Дмитрий Васильев, участвовавший в 1999 году в битве за пост мэра Москвы, самоуверенно заявлял: «…Мы провели социологический опрос — не официальный, конечно, когда суют под нос микрофон или анкеты раздают, в которых никто не говорит правды. Ну, вот, смотрите, русские, — говорим мы, — все эти пять евреев будут вашими руководителями. У одного рейтинг побольше, у другого поменьше. Думайте. Единственный, кто сегодня достойно появился, это Путин. Вот он мне нравится. Нравится своей серьезной организацией, внутренним содержанием, умелостью постановки вопросов. Серьезный мужик. Говорят, кроме этого, у нас ничего нет. Есть! У нас полно людей, которые способны решать эти задачи. А почему не выдвигаются новые политические лидеры? Их не привлекают. А без конца тасуют американца Явлинского или юриста с еврейской национальностью Жириновского — вот они, мол, должны нас спасти. Мне просто смешно, до какой степени нас надо считать баранами, кретинами, чтобы думать о том, что мы этим людям поверим. Да никогда в жизни! Я им не верю и никогда не поверю. Так что у нас есть и поддержка большая, и уверенность в том, что мы добьемся определенных успехов».