«В конце кампании по выборам в парламент, — вспоминает Хоффман, — уязвленный и расстроенный Лужков провел последний митинг в Москве на Васильевском спуске недалеко от Красной площади. Когда собралась толпа, было уже темно. Сзади сиял собор Василия Блаженного, ярко освещенный прожекторами. Это был трудный момент для Лужкова. На этом самом месте три с половиной года назад он горячо поддержал Ельцина. Теперь ему приходилось выкрикивать обвинения в адрес Ельцина, тщетно кричать на холодном вечернем воздухе, кричать так, что его голос отражался от кремлевских стен, возвышавшихся рядом. Лужков в своей фирменной кепке критиковал правящую верхушку, напомнил о пирамидах ГКО, обвале рубля, массовой приватизации. «Они боятся нас! — заявлял он. — Они боятся нас, потому что мы говорим, что нужно отдать под суд всех тех, кто допустил это беззаконие, разграбление государственной собственности и денег!» Мне показалось, что Лужков совершил огромную ошибку, потратив последние силы на борьбу с Доренко. Он мог провести мощную политическую кампанию, представив Москву в качестве образцового города, но не сделал этого. Я написал в своей записной книжке, что Лужков «хозяин в душе, приложивший определенные усилия, чтобы стать политиком, но Доренко и другие подкосили его, и он не знает, как на это реагировать».

Железный мэр потом выигрывал иски по делу о клевете против телекиллера Доренко, но он уже был лузером, политическим мертвецом, его надежды баллотироваться на пост президента рухнули, похоронив мечты сделать Россию по образу и подобию Москвы. В 1999-м его снова выберут мэром, пожурят и оставят без будущего и надежд.

Лужков, безусловно, уже тогда был сбитым летчиком — впереди его ждала еще опала от «технического» президента Дмитрия Медведева. Прослужившего на посту восемнадцать лет, его отправят в отставку с самой жесткой формулировкой: «Отрешить Лужкова Юрия Михайловича от должности мэра Москвы в связи с утратой доверия президента РФ». Жесткая формулировка в указе президента Медведева об отставке Лужкова вызвана тем, что московский градоначальник отказался добровольно уходить со своего поста. «Юрий Лужков не услышал, не понял то, что нужно, не принял более правильного решения, и указ президента абсолютно закономерен», — говорил занимавший тогда должность спикера Совета Федерации Сергей Миронов. Все правильно сказал, но не договорил. А ведь клинч хозяина Москвы и Медведева продолжался не один месяц! Истинные причины, закамуфлированные Останкином и медведевскими подчиненными, озвучила жена Лужкова Елена Батурина.

«Мой муж отказался поддержать планы тогдашнего президента Дмитрия Медведева переизбираться на второй срок. Медведев за это отомстил, отстранив его от власти. Все очень банально», — заявила Батурина в интервью немецкому журналу Der Spiegel. Батурина тем самым подтверждает информацию и из других источников, которые указывали, что приблизительно за год до перевыборов президента к Юрию Лужкову был отправлен «гонец» в виде Бориса Хаита, предложивший мэру войти в команду «поддержки переизбрания Дмитрия Медведева на второй срок». И предупредивший «о чреватости» и «мстительности» в случае отказа. Отказ от вхождения в сомнительный «ближний круг», как мы помним, вылился в громкое увольнение градоначальника, подписанное мстительным Дмитрием Анатольевичем. Лично.

Кроме того, Батурина предполагает, что президент Медведев, отправляя в отставку столичного градоначальника, преследовал, как утверждает и бежавший в Лондон глава Банка Москвы, собственные вполне определенные бизнес-интересы. «Я вполне верю, что могло быть так, — рассказала Батурина. — Москва — как золотое дно, это самый богатый регион России. При слове «Москва» у всех слюнки текут. Что же касается Медведева, я не понимаю, почему ему позволяют до сих пор оставаться премьером — при том, насколько плачевно обстоят дела в нашей экономике». Здесь можно и остановиться: летчик сбит. На этот раз окончательно.

Не интриган, но хозяйственник, он правил Москвой почти два десятилетия. У него был шанс управлять Россией вместо Ельцина, шанс мобилизовать Москву и начать мятеж в столице. С кровью, с оружием. Лужков, любящий Москву, не стал. Уехал в эмиграцию, теперь вернулся. Во время собственного юбилея у него дрожали руки. От обиды ли? От личных счетов с режимом? У Лужкова было два врага — счастливый Борис Абрамович, теперь мертвый; и несчастный Дмитрий Анатольевич — живой. Кстати, методы у обоих были те же — железного хозяина долбили из телепушек, из медиацентров, из Останкина. В сентябре 2010 года на центральных телеканалах вышло несколько наспех склеенных фильмов с жесткой критикой деятельности Лужкова на посту мэра Москвы: «Дело в кепке» на НТВ, затем — «Беспредел. Москва, которую мы потеряли» на «Россия-24». 27 сентября 2010 года он даже передал руководителю администрации президента РФ Сергею Нарышкину письмо на имя президента Дмитрия Медведева, в котором выразил негодование в связи с бездействием президента в отношении появления негативных передач о себе на телевидении. Мстительный Дмитрий Анатольевич тогда не отреагировал.

Сейчас бывший мэр Москвы реставрирует постройки и увеличивает урожайность на собственной ферме в Калининградской области. О Медведеве старается не вспоминать, о Березовском тоже. «Что же, нам танки надо было направлять к Останкинскому телецентру?» — однажды яростно выпалил Лужков, вспоминая события той осени. Может быть, и танки. Но вы же не смогли, не так ли?

Не таким уж железным оказался бывший хозяин Москвы.

Вряд ли в России можно найти человека, который не знает Жириновского. Я, признаюсь, видел людей, которые ничего не слышали о Лимонове, но Вольфович — нет, он прочно обосновался в сознании людей в роли эдакого самого современного лидера оппозиции. Конечно, Вольфович не современен, даже наоборот, современный Жириновский стал эпигоном самого себя образца девяностых. Появившийся на политической арене на заре крушения Советского Союза, Жириновский проявил качества талантливейшего организатора, эрудита с волчьим чутьем, которому удалось подвинуть всех вождей ультраправого толка и даже претендовать на власть в государстве. Жириновский девяностых — это сгусток энергии, который умел заводиться и заводить всех вокруг себя, блестящий оратор, он обладал даром убеждения, хотя сам не придерживался никаких убеждений.

Несколько лет назад я энергично месил ботинками грязный московский снег, бегая на многочисленные встречи и не очень удачно предлагая один медиапроект, который потом упал в копилку бойких политических сайтов. Я слышал, что Жириновский организовал собственный телеканал и теперь нон-стопом вещает на кабельном, транслируя собственные выступления, накопленные за несколько десятилетий. Иногда яркие, иногда нет, но то, что Вольфович проявляет живую заинтересованность к разного рода самопиару, было известно давно, что давало шансы возможности сотрудничества.

Это Андрей Николаевич Свинцов, депутат Государственной думы, продиктовал мне телефоны Жириновского и его помощников и договорился о встречах. Явился я к Жириновскому в сопровождении все того же депутата, сразу в Государственную думу. Конечно, к этому времени никаких героических атрибутов становления политической партии, как это было в его штабе в Рыбниковом переулке, не наблюдалась. Ни заколоченных фанерой окон, ни рваных обоев, ни карт, утыканных флажками (предполагалось так отмечать региональные отделения расползающейся, как спрут, партии). Чистота. Экологическая древесина. Подозреваю, что Вольфовичу все эти столешницы-табуретки всучил чудаковатый миллионер Стерлигов, — будучи у него гостях я видел, что такие же табуретки мастерили подневольные стерлиговские дети, которых он сызмальства приучал к деревенской жизни. Тогда, в Думе, Жириновский утомленно буркнул что-то вроде: «У нас полно видеозаписей с моими выступлениями — вот и забивайте ими эфир». Уставший, постаревший вождь партии лишь смутно напоминал того энергичного, молодого Жириновского, который требовал… Даже не важно, что он требовал — расстрелов, мороженого, снова расстрелов, заплывов в Индийский океан или выдачи каждому мужику по бутылке водки, а каждой женщине — этого самого мужика.