– Джульетта! – Павлик кинулся к собаке.

Лукавый держал руки в карманах, закрепив на левом запястье поводок. Собака грозно зарычала, стоило Вадиму двинуться в их сторону. Он остановился, наморщив лоб.

– В этот раз тебе повезло… – рявкнул Вадим и ушел.

Малыш сразу же забыл о неприятном инциденте.

– Какая ты красивая стала! – радовался он, поглаживая Джульетту по морде, почесывая ее за ушком.

– Ты хоть понял, во что вляпался? – спросил Лукавый.

– Не думаю, что он страшнее, чем мои родители в запое. – Малыш пожал плечами.

– Пойдем, она уже нагулялась.

До дома они дошли быстро. В лифте Малыш занервничал, над верхней губой и на лбу выступила испарина.

– Ты чего? – удивился Лукавый.

– А вдруг твоя мама накричит на меня и прогонит? – шепнул Павлик. – Я не люблю крикливых людей.

– Не бойся, не накричит. Она только меня отчитывает. Считай это моей привилегией. – Лукавый усмехнулся.

– Я читал, что первое впечатление очень важно. Но ведь я его уже не произвел!

– Жизнь – такая штука, в ней почти все можно исправить.

– Почти все? А чего нельзя?

– Если ты умрешь, то ничего не сможешь изменить. А пока жив, обращайся со своими ошибками как с преимуществом.

Звякнул колокольчик, двери лифта разъехались. Лукавый пропустил Малыша вперед и вышел следом вместе с Джульеттой.

В ванной Лукавый вымыл собаке лапы. Сняв поводок, он отпустил ее и пошел в кухню, где сидели его мать и Малыш.

– Это очень мило с твоей стороны, – говорила мама, держа в руках слегка потрепанный том. Лукавый пригляделся и прочитал на корешке: «Три мушкетера». От книги пахло бумажной пылью.

– Я не знал, что вам подарить, поэтому выбрал два подарка, – сказал Малыш. – Эту книгу я люблю всем сердцем. А то, что в коробке, я сам сделал.

Лукавый прислонился к дверному косяку, наблюдая за матерью, которая с азартом ребенка снимала обертку. Она открыла жестяную коробку и вытащила оттуда самодельные серьги. Простые, с небольшими крючками и красными камнями из декоративного пластика.

– Нас учили их делать на уроках труда, – объяснял Малыш, пока мама Лукавого примеряла серьги. – У моей мамы уши не проколоты, подруги у меня нет, а у вас красивые мочки.

Женщина добродушно засмеялась.

– Такой маленький, а уже знаешь, что нужно говорить женщинам, – она заметила сына и с вызовом сказала ему: – Учись у Павлика, как надо себя вести с прекрасным полом!

Лукавый сел на свободный стул.

– Прости, что была груба в первую встречу, – сказала мать Лукавого, погладив Малыша по щеке. – Нервы шалят.

– Я вас понимаю, – серьезно сказал Павлик. – От сыновей одна головная боль. Так моя мама говорит.

* * *

На ужин мать Лукавого разлила по тарелкам вкусный борщ. После Малыш поиграл с Джульеттой. Когда за окном стало темнеть, он засобирался домой.

– Я тебя провожу. – Лукавый надел теплую черную толстовку. Шапку он снял, вместо нее накинув капюшон.

– Мне недалеко, – попытался возразить Малыш.

– Хотя бы до выхода со двора.

Они вышли, прокатились в лифте. Лукавый толкнул подъездную дверь, пропуская Малыша вперед.

– Где ты живешь, раз недалеко? – спросил Лукавый.

– Поворачиваешь налево, и два квартала надо идти прямо, – объяснил Малыш. – Я бы позвал тебя в гости, но не знаю, как родители к этому отнесутся.

– Не парься, – отмахнулся Лукавый. – Приходи почаще.

Когда Павлик скрылся в вечерней темноте, Лукавый остановился у подъезда. Его взгляд устремился в сторону гаража. В кармане он нащупал ключи.

В машине Лукавый вытащил из бардачка телефон Дэна: поток сообщений от Кати, парочка – от мамы и папы. Он пролистал экран, ища голосовое сообщение.

«Реально галлюцинации? – Лукавый приложил руку к виску. – Не хочу к психиатру. Пожалуй, не буду никому об этом рассказывать».

Задумавшись о своем душевном здоровье, он не заметил, как положил мобильник в карман.

* * *

Дома он снова зашел на страничку Алины. Лукавый разглядывал фото, чтобы не обознаться, когда придет в кафе.

«Она ведь не просто так стену закрыла. Человек только успокоился, и тут я такой: здрасте, расскажите немного об аварии, – думал он. – Не удивлюсь, если она меня пошлет…»

Он стянул толстовку, сильно встряхнул ее. Из кармана вылетели ключи и мобильник.

– Последние мозги потерял, – пробормотал Лукавый. Повесив толстовку на стул, он поднял упавшие вещи.

Телефон притягивал его внимание. «Не отдаляйся от родителей. Они нуждаются в тебе». Качнув головой и отогнав невеселые мысли, Лукавый лег на кровать. Джульетта подбежала к нему, положила передние лапы на одеяло и красноречиво взглянула на Лукавого.

– Залезай, – разрешил он. Собака примостилась у него под боком.

В одиночестве Лукавый долго ворочался и не мог заснуть. Джульетта же успокаивала его, и бессонница отступала.

Лукавый очнулся в больничной палате. В воздухе витали запахи хлорки и спирта. Медсестра проверяла приборы.

– Что происходит? – спросил он. Медсестра вышла, и к нему подошел врач.

Лицо, скрытое за медицинской маской, склонилось к нему слишком близко. Выскочив из своего тела, Лукавый выбежал из палаты. В ближайшем туалете он вгляделся в зеркало. Отражения не было.

– Эй! – крикнул Лукавый, выглядывая в коридор. Его голос запрыгал по стенам больницы как мячик для пинг-понга.

– Доктор, когда он проснется? – голос матери звучал приглушенно.

– Боюсь, что мы можем только наблюдать. В случае с комой нельзя дать точный прогноз.

– Он… он умрет? – спросил отец.

– Готовьтесь к худшему, – молодой врач учтиво склонил голову и вышел из палаты, пройдя сквозь Лукавого.

«Я в больнице, опять в больнице… Что происходит?.. Мама, папа, скажите мне!» – он тянул руки, пытаясь обратить на себя внимание, но ни врач, ни медсестра не чувствовали его прикосновений.

– Это твои воспоминания, – сказал кто-то.

Лукавый повернулся. Перед ним стояла Ева. В той же одежде, что и при первой встрече.

– Откуда ты знаешь? – его голос задрожал. – Кто ты такая? Кто?!

Ева подошла к нему, взяла за руку. Ладонь охватило холодом.

– Ты правда хочешь знать? – спросила она.