Судя по основательности и организованности, это были профессионалы, привыкшие действовать группой в сложных горно-таёжных условиях. И дисциплина была, надо сказать, железная, по-восточному бесприкословная.

Нарты летели по снегу, как лодка, изредка встряхиваясь на валежинах и кочках, словно на волнах. Мамонт обнял Ингу, приблизившись к уху: теперь есть возможность сказать ей всё.

— Слушай меня и запоминай, — проговорил он в полголоса. — Эти люди — наши враги. Пока я не знаю, кто они и откуда, но враги. Сейчас мы у них в плену.

— В плену? — изумилась она. — Почему же мы сдались в плен? Ведь сдались!

— Тише!.. Считай, что не сдались, а пошли в разведку. Такой команды я ещё не встречал на Урале. Что-то новенькое. Раньше тут бродила банда Тарасова. Эти покруче, хорошая организация… На нас охотились, наблюдали. Вырваться сейчас нет возможности.

— Что им нужно?

— Вот и узнаем, что? Я догадываюсь, чего они хотят. Ищут то, что и мы искали: вход в соляные копи.

— Зачем? Зачем… Я не верю в сказки. И ты не обманывай меня, Хозяйки Медной горы нет! И Данилы нет… Так что же они ищут?

— Сокровища Валькирии.

— Ты сумасшедший, Мамонт! Ты намного старше меня, а веришь… в какие-то сокровища.

Он погладил её обмороженную и теперь шелушащуюся кожу на щеке.

— Я их видел, Инга. Держал в руках… Если я обманываю тебя, если рассказываю сказки — подумай, зачем ещё могли прийти в горы эти люди? Хорошо, я сумасшедший. Но можно ли их назвать сумасшедшими?

Она минуту лежала с немигающим взором: в зеницах, как в зеркале, отражались вершины бегущих деревьев.

— Нет… они разумные люди. И очень практичные.

— Но пришли сюда, чтобы охотиться за нами.

Инга снова замолчала, наблюдая за пляшущими деревьями.

— Ты хотел сказать… как я должна вести себя с ними, да?

— Запомни: ты не знаешь ничего. Ты просто заблудилась в горах, а я тебя нашёл. Ведь это так?

— Да… Ты меня нашёл.

— Нашёл, но ты испугалась меня. Потому что поняла — я сумасшедший. Мамонт — больной человек, у него помутился рассудок. Ведь ты так считаешь?

— Не знаю теперь…

— Знаешь! Мамонт — безумец, помешался на каких-то сокровищах, — он уже внушал ей это. — И ты не знала, как от меня отвязаться. И ты благодарна этим людям. Они тебя избавили от Мамонта и спасли жизнь.

— А это — зачем? — вдруг испугалась она.

— Затем, чтобы они не держали тебя как заложницу! — жёстко произнёс он. — Чтобы знали: ты меня ненавидишь и боишься, но вынуждена была держаться за меня, потому что заблудилась и пропала бы одна в зимних горах. И что я тебя тоже ненавижу, что ты для меня — обуза, помеха. Я тебя несколько раз бросал, пытался убежать, но ты находила по следам.

— Этого не было! — возмутилась Инга.

— Было! Я хотел бросить тебя… И сейчас хотел уйти и оставить в берлоге. Но пришли эти люди.

— Опять меня обманываешь?

— Нет, правда, хотел. Ты же мне как камень на шее! Чёрт тебя принёс на мою голову.

Инга отодвинулась, взглянула с недоверием и надеждой — он лишь молча утвердительно покивал головой.

— Понимаю… А кто это — Валькирия?

— Моя возлюбленная. Дева, богиня подземного царства. К ней мы и искали дорогу.

— Она красивая?

— Прекрасная, — мечтательно проговорил Мамонт. — Она же — богиня! Белые одежды и волосы на ветру… Волосы Валькирии!

Инга замолчала, и взгляд её стал льдистым, в синих глазах отражалась узорчатая изморозь, свисающая с берёз. Снежная пыль из-под гусениц снегохода иногда порошила ей в лицо — она вдруг перестала замечать это. Мамонт протянул руку, чтобы смахнуть снежинки, Инга резко отвернулась, спрятав голову в край оленьей полости.

Сначала из-за леса показался столб дыма, белёсыми клубами уходящий высоко в небо и образующий там плоское облако, затем всё исчезло за холмом, и через несколько минут «Буран» выскочил на торный след, ведущий к незамерзающей речке. На берегу стояли два побуревших от времени рубленых дома, а чуть ниже, у воды, новый сруб с широкой деревянной трубой на крыше, откуда валил густой столб пара, принятый Мамонтом за дым. Снегоход остановился у дома, и со двора выскочили четыре лайки, тут же окружившие нарты. Собаки обнюхивали чужих и миролюбиво виляли тугими кольцами хвостов. Тойё гостеприимно пригласил в дом, и Мамонт, подхватив Ингу на руки, понёс было её к крыльцу, однако она выкрутилась, вырвалась, и сбросив с ног одеяло и шапку, пошла по снегу в носках. Шла как по стеклу, хватая руками воздух, возле крыльца качнулась — Мамонт успел подхватить и насильно уже втащил Ингу в дом. Сразу пахнуло жаром от русской печи, свежеиспечённым хлебом и тонким, но пронзительным запахом, никак не сообразуемым с русской избой — запахом благовоний. На столе, укреплённые в подсвечнике, курились три тонкие палочки.

— Это ваш дом, Мамонт! — весело сообщил Тойё и, сунувшись за перегородку, вывел за руку молодую восточную женщину, национальность которой невозможно было определить ни по облику, ни по одежде.

— А это — Айога, ваша служанка, — добавил он, поднимая пальцем покорно опущенную голову. — Сегодня приводите себя в порядок, отдыхайте. Завтра увидимся.

Хозяин оказался ненавязчивым и, на первый взгляд, не напористым человеком. Как только он покинул дом, служанка мгновенно ожила, радостно улыбнувшись.

— Прошу, снимайте одежду, располагайтесь, — по-русски говорила безупречно, — Здесь всё для вас.

Мамонт потянул было фуфайку с плеч и ощутил тяжесть пистолета в кармане: повесишь на вешалку — может тут же пропасть. Лучше спрятать…

— Тойё рекомендовал нам горячий источник, — сказал он. — Мы бы воспользовались случаем…

— Да, пожалуйста! — воскликнула Айога. — Я возьму чистую одежду и отведу вас на воды.

Она бросилась к шкафу, вынула аккуратные пачки белья, выбрала нужное.

— А какие воды в вашем источнике? — деловито спросил Мамонт, наблюдая за служанкой.

— Родоновые, — охотно пояснила она. — Но очень слабые и безопасные. Температура — до семидесяти градусов… Вас не смутит, если я дам простые полотняные рубашки?

— Прекрасно, — будто бы обрадовался он и, нащупав руку Инги, сжал ладонь, она повела глазами — независимый и бесстрастный взгляд…

Должно быть, когда-то на берегу речки нефтяники пробурили скважину, а вместо чёрного золота ударил фонтан горячей воды. В полу посреди бани торчала толстая обсадная труба, из которой изливался мощный полуметровый столб воды, распадаясь в сверкающий гриб. Вокруг было устроено деревянное сооружение, напоминающее восьмиугольный бассейн. Стекающая вода с его бортов падала на решётчатый пол и убегала в речку. В самой бане было светло горела лампочка в толстом плафоне, а густой пар возникал вверху, где-то над крышей, и уносился в небо, как инверсионный след от самолёта. Мамонт рассчитывал, что служанка оставит их и можно будет надёжно спрятать пистолет, однако покорная и предупредительная восточная женщина, почти не поднимающая глаз выше бороды Мамонта, оказалась без всяких предрассудков и, к тому же, всевидящей. Стоило ему чем-то заинтересоваться, как она тут же принималась давать объяснения. Похоже, она больше служила Тойё, чем прислуживала гостям.