Где ты? Как сложилась твоя жизнь, солдат?

Старики ходят медленно

не потому, что у них болят ноги,

а потому, что им некуда спешить.

Богдан Лебл

Мне эти двое сразу не понравились. Уж больно лощёными они выглядели. То, что форма с иголочки, и фуражки шиты на заказ — еще туда-сюда, а вот кожа, как у младенцев — это было слишком. А я даже с мылом не мог убрать грязь, которая, кажется, забилась в ходе ночного вождения и марша с танкодрома в парк под мою задубелую, как кирзовый сапог, кожу.

Стою, помятый и не выспавшийся, буквой «зю» у входа в роту, отчищаю щёткой грязь с сапог. Механики выгружают из ГАЗ-66 барахло в кладовку. Быстренько приводим себя в порядок — и в столовую, старшина держит для нас завтрак. Рота давно поела и под руководством взводных занимается в спортзале.

Боковым зрением вижу полковника и подполковника в красных фуражках с общевойсковыми эмблемами, идущих в сторону нашей казармы. Может, к связистам? Последняя надежда рухнула, когда они прямой наводкой направились в расположение разведроты. Слышу, как орёт дневальный, как докладывает дежурный. Бросаю щётку, захожу следом, представляюсь. На лице подполковника заметил гримасу брезгливости, когда он, осмотрев меня снизу вверх, демонстративно уставился на мои юфтевые сапоги, один густо намазанный кремом, другой на палец толщиной в пыли с ошмётками прилипшей грязи. Будь его воля, уверен, на этом бы и завершился осмотр роты. Но командовал парадом полковник, который начал методично опускать меня до уровня плинтуса.

— Какое должно быть расстояние от стенки до кровати? А у вас, почему тридцать сантиметров?

— Сколько людей в роте? А на сколько человек должен быть один сосок в умывальнике?

— Какая длина ножного полотенца должна быть? А почему они у вас, как носовой платок?

Главное, полкан вопросы задаёт, а подполковник то рулетку достанет, отмерит, то блокнотик, и тут же строчит.

Тут полковник задаёт главный вопрос:

— Вы знаете, сколько вам лет понадобится, чтобы исправить оценку, которую поставит Генеральная инспекция?

Видя мою задумчивость, сам же и ответил:

— Лет десять, пока мы ещё раз проверим ваш полк. А вы пока даже на тройку не тянете.

Вот чёрт. Плакала моя отличная оценка. Они же по плану проверяли соседнюю дивизию, а мы сдавали рядовую проверку за год. Только ночью закончили, и всё было здорово. Знал бы об их визите, старшина развесил бы целковые полотенца, на которых и муха не сидела, и кровати бы сдвинули… Да к таким мероприятиям вообще за полгода готовятся, и встречали бы их зам по тылу ВДВ со своим начвещем и другими! А тут принесла нелёгкая на мою голову внезапную проверку. Почему-то зло у меня было только на холёного подполковника, я смотрел на него красными с недосыпу глазами и не находил слов для ответа, в мозгу крутились почему-то одни матюки, которые по этике приёма высоких проверяющих были уместны не очень…

Вдруг слышу команды раскатом «Смирно!», «Ещё смирнее!!!» Выскакиваю ко входу. Стоит поддерживаемый с двух сторон генералами Маршал Советского Союза Москаленко. Знаменитый, заслуженный, но, как бы помягче, очень немолодой. Кириллу Семёновичу было под 80. Доложил.

— Где рота, командир?

— В спортзале, товарищ Маршал.

— Пойдём, покажешь…

Мои полковник с подполковником к стеночке прижались, подбородочки вытянули, едят глазами начальство, не дышат.

КэП мне шепотом:

— Давай вперёд!

Ну, опередил я их на 5 секунд, что можно было бы за это время сделать? И делать ничего не стал. Я поймал вопрошающий взгляд зама и дал команду: «Как обычно. Вперёд!»

Заходит Маршал, жестом показывает, чтобы команду не подавали. А там настоящая круговерть: груши-макевары лопаются от ударов, на ковре пятки подлетают до потолка и бойцы своими телами пытаются пробить до пола татами, в углу летают ножи, топоры, лопаты, на подкидных мостиках сальто с макетами автоматов и всё в движении. Постоял, посмотрел Маршал на это дело, поворачивается ко мне, протягивает руку и говорит:

— Молодец, командир. Отлично!

Подхватывает его свита, и повела обратно. Довели до машины, дверь открыли, выдвинулось сидение, на него Маршала усадили, и вместе с сидением аккуратно на место. Дверца «хлоп» — и до свидания. Какой божественный аромат от машины, увозящей высокое начальство! Следом рванула «Волга» комдива и УАЗик командира полка. На крылечке стоит сладкая парочка, руки у козырька, пока машина Маршала за поворотом не скрылась.

Подполковник мне и говорит:

— Ну, мы посмотрели, всё в целом, наверное, не так уж плохо, четвёрку можно поставить.

К нему поворачивается полковник:

— Ты сколько в генеральной инспекции? Полгода? А я пять и ещё хочу. Ты слышал, что Маршал сказал?

После этого протягивает руку мне и добавляет:

— Отлично. Всё у вас отлично, товарищ старший лейтенант!

А ещё говорят «Жалует царь, да не жалует псарь». По всему видать, старый фронтовик держал свою «райскую роту» (так в войсках называли генеральную инспекцию) крепко, да и рукавички носил явно не лайковые…

Не пей последней рюмки —

она-то тебя и губит.

«Пшекруй»

По названию я был уверен, что это какая-то негритянская разновидность рома. Пить-то его мы и не собирались. Пусть его негры и пьют.

Но благими намерениями, говорят, вымощен путь в ад. Но это было потом. А вначале мы, трое офицеров разведроты, уже немного хмельные от результата проверки, пошли в баню. А в бане, любой мужик знает, важен не результат, а процесс. «Процесс» же был в самом разгаре, так как проверку сдали и остальные подразделения полка, и всем было, что отметить. Происходил он (процесс) в раздевалке, поодаль от парилки и помывочного отделения. Немногочисленные литовцы, приученные, что в субботу после обеда в баню лучше не ходить (а дело происходило в городской общественной бане), скромно жались к своим шкафчикам и на «процесс» влияния не оказывали.

Плеснув для проформы на себя тёплой водички и заскочив буквально на минутку в парилку, мы с чувством выполненного долга тоже приобщились к торжеству. Холодное пиво и вяленая рыбка. Хорошо! Сидим скромно в уголке, разные приятные разговоры разговариваем. Вокруг такие же, как мы разомлевшие почти счастливые офицеры и прапорщики полка. Вдруг из дальнего угла крик:

— Володя, давай к нам!

Это Слава Борисов со своими отмечает «четвёрку», чуть ли не единственную в полку среди курковых рот. Берём своё добро и подходим. Вот что значит в роте толковый замполит! У них там и колбаска, и огурчики, и лучок, и грибочки, и, конечно, запотелая бутылочка водочки. А Франц Клинцевич не успокаивается и достаёт из портфеля ещё бутылку и всякие разные вкусности. Нам со своей рыбкой даже неудобно стало. А тут ещё Слава поддел: