Слава богу, подумала она, я выгляжу лучше, чем себя чувствую. Элизабет осторожно сняла купальник и надела халат. Диля принесла, конечно, не тот, который она любила, но и этот был ей к лицу. Ярко-голубой, легкий, приятно холодящий голое тело. Подсознательно, несмотря на теперешнее свое состояние, ей хотелось нравиться. Она уверяла, что себе, на самом деле — ему.

Закончив туалет, Элизабет провела несколько часов, вытянувшись на диване на террасе. Листала журналы, пила сок и думала… Все время о нем. Невеселые мысли одолевали ее, будоражили, смущали.

По стечению обстоятельств их с Филиппом судьбы опять пересеклись, впрочем, наступит срок, и каждый снова пойдет своей дорогой. После того как споры, связанные с отелем, так или иначе наконец завершатся, они, по-видимому, больше никогда не встретятся. Он будет преуспевать, женится, у него появится семья… А она?..

Элизабет вздохнула и уставилась в небо, будто оно могло дать ответ, что ожидает ее.

Увы, ей суждено удовлетвориться не столь радужной перспективой. Останутся те же друзья, та же работа, но никогда не будет того, о чем тайно мечтает.

Элизабет приуныла. Действительно ли она хочет обычного бабьего счастья или нет? Конечно, она подавила все эти глупые грезы давным-давно, смирилась с мыслью, что замужество и семья не для нее. Неужели ошиблась?..

Нет, раз решила так решила!

Не мигая она смотрела на океан, раскаленный сверкающий красный шар солнца, медленно сползающий к воде. День клонился к вечеру, а она все не могла выкинуть из головы ту пару в ресторане — родителей с двумя малышами, — и сердце наполнялось тоской и отчаянием.

Такого же возраста могли быть и их собственные дети — ее и Филиппа, — если бы все сложилось по-другому!

Она чувствовала, как рыдание подступило к горлу. У него они будут, но не от нее… Чужие дети!.. Как жестоко, как несправедливо. Эти мысли буквально разрывали ей душу…

— Ну что, пришла в себя? Как твоя нога?

Элизабет вздрогнула от неожиданности. Она не слышала, когда Филипп вошел. Теперь он стоял рядом и улыбался той особенной улыбкой, которая могла растопить и лед. Элизабет взяла себя в руки.

— Все в порядке, пока лежу. Твоя мазь сделала чудо.

— Отлично.

Он уселся в тростниковое кресло напротив и тоже в задумчивости уставился в океанский простор.

— Не забудь помазать ногу на ночь.

Элизабет кивнула и опустила глаза.

Значит, он уверен, что она остается. И надо признаться, решила Элизабет, нет смысла переезжать сегодня, тем более с больной ногой. И, кроме того, Филипп так заботится о ней. Это выглядело бы детским капризом — переехать в отель прямо сейчас.

Когда она подняла глаза, он продолжал смотреть вдаль.

— Закат сегодня будет чудесным, люблю смотреть на него с берега. Хочешь, пойдем вместе, я помогу…

Элизабет чуть было не выпалила «да». Наблюдать закат вместе с ним — уже счастье, хотя тут же со страхом подумала: как же спуститься на пляж? Поэтому ответила достаточно уклончиво:

— Мы увидим его и отсюда.

— Лучше с берега. Уверяю — ни с чем не сравнимое зрелище. Давай, я донесу тебя.

— Наверное, дойду и сама, — сказала Элизабет, в душе-то она сразу сдалась. — Во всяком случае, попытаться можно. Подставляй плечо, чтобы я могла опереться покрепче…

Через какое-то время они одолели половину пути. Элизабет сильно хромала, морщась от боли.

— О боже, — сказала она виновато, — боюсь, я никудышный ходок.

Филипп возразил:

— Дело не в этом. Солнце зайдет раньше, чем мы доберемся. Обидно, если пропустим самую красоту.

И прежде чем Элизабет успела запротестовать, Филипп подхватил ее на руки.

— Вот так! И не сопротивляйся, иначе я назло отнесу тебя обратно в дом.

— Хулиган!

Элизабет рассмеялась. Какая же она глупая! Разве не естественно в подобных обстоятельствах, что он несет ее на руках?.. Вполне. Причем без всяких задних мыслей или намека на секс, чего она так опасалась.

Филипп осторожно опустил ее на песок. Волны, лениво набегая, плескались почти у их ног. Была абсолютная тишина и покой.

Зачарованная, Элизабет сидела рядом с ним, глядя, как таяла огромная огненная сфера, пока наконец от сказочного великолепия остались лишь оранжевые отблески на облаках. Какое зрелище!

Элизабет была потрясена.

— Ну как, понравилось?.. Ни в каком кино такого не увидишь… Дарю на память.

Горло Элизабет пересохло. Она почувствовала его гипнотический взгляд и вся напряглась. Опершись рукой о песок, слегка отодвинулась, сделав это не совсем ловко, — его колено коснулось ее бедра. Ее бросило в жар.

— К сожалению, всему приходит конец. Смотри, как темнеет, пора возвращаться, — с трудом проговорила она.

— Пожалуй, да.

— Дома тебя ждет награда за все сегодняшние труды. Диля оставила нам немного рыбного салата.

Сказав «нам», Элизабет тут же пожалела. Слово прозвучало уж очень по-приятельски, слишком интимно.

Впрочем, Филипп, кажется, пропустил его мимо ушей:

— Да, я видел записку. Пожалуй, лучше всего нам поесть дома, если только ты, конечно, не хочешь, чтобы я отнес тебя в ближайший ресторан?..

Элизабет собиралась отделаться шуткой, но не успела. Филипп неожиданно протянул руку и слегка провел пальцами по ее гладко зачесанным волосам.

— Знаешь, — сказал он едва слышно, — в свете звезд они блестят, как старинное серебро. — И как-то потерянно улыбнулся. — Неужели я не говорил никогда, что ты прекрасней любого заката?..

Элизабет притихла. Как жаль, что ей самой не хватает смелости притронуться к нему, взъерошить затылок, погладить, приласкать.

В блаженном оцепенении она ощущала его ладонь у себя на щеке, на шее… Через мгновение Филипп наклонился, и она утонула в его бездонных глазах.

Он горячо обнял ее, и они вместе откинулись на песок. Его губы сомкнулись на губах Элизабет. Забыв все свои сомнения, она крепко и страстно поцеловала его. Ничто во всем мире не могло сравниться с восхитительным теплом его дыхания, властной силой и нежностью объятий, когда грудь к груди, бедро к бедру… и сладкая боль разгорается пожаром…

Филипп ласкал каждый изгиб ее тела, жаждущего любви. Элизабет тихонько застонала, задыхаясь от наслаждения и радости, которой была так долго лишена. Томное желание разливалось внутри, страсть охватила ее.

— Ничего не изменилось, а, Лизи? — Он трепетно поцеловал ее, затем поцелуи стали горячей, и она вновь застонала. — Ничто не умерло, я знаю. Ты же чувствуешь то же самое, ведь так?..

Ее переполняло такое счастье, что в глазах вскипели слезы.