— Я… я благодарю вас, благороднейшая леди, — совершенно смущенный, пробормотал он. А глаза сияли. Он был прозрачен, как родниковая вода, этот мальчик, и умел скрывать свои чувства не лучше, чем летать.

— Тогда — вперед! На коня, будущий благородный воин! А с шерстью мы завтра закончим. Хорошо?

— Хорошо, миледи! — он схватил мою руку, прижал ее ко лбу и убежал. А я поспешила к дому Грифидда.

Наш хирург жил в северо-западной части холма. Родом из горожан, из Каэр-Эбраука, он там и учился у тех, кто еще помнил навыки давно исчезнувших римских легионов. Потом Грифидд изучал в монастыре физику. Поссорился с настоятелем, ушел. Вскоре присоединился к отряду Артура еще до того, как умер Пендрагон Утер. Это был рассудительный, угрюмоватый человек, из которого слова доброго не вытянешь, впрочем, и злого тоже. Когда я вошла, он, по обыкновению хмурясь, наливал липкий раствор в чашу с вином. Горонви лежал на постели. Его правая рука была прибинтована к обнаженной груди, бок и плечо перевязаны. Лицо над черной бородой было бледным и потным.

Грифидд, увидев меня, проворчал что-то, не очень напоминающее приветствие. Он вложил чашу в левую руку Горонви. Рыцарь проглотил зелье и поморщился.

— Выпей до дня, — посоветовал ему Грифидд. — Это притупит боль.

— А почему ты мне его раньше не дал, если оно боль притупляет? — сварливо спросил Горонви. — Ты же знаешь, я оставил дом много лет назад, и все это время страдал…

— Я тебе и раньше давал. А сейчас мне просто нужно, чтобы ты мне не мешал. Думаешь, легко промыть такую рану? Матерь Божья! Ты вообще хочешь когда-нибудь пользоваться этой рукой? Ну, вот и лежи спокойно! От вас с вашими поединками одна морока!

— Миледи», — негромко позвал Артур, выходя из темного угла. Сначала я его не заметила, и теперь даже немного испугалась. Он взял меня за руки. Сейчас морщины вокруг рта и глаз короля стали очень заметными.

— Медро сказал мне, что ты здесь и хочешь меня видеть?

Муж кивнул, отпуская мои руки.

— Да, он попался мне по дороге, вот я и послал его.

— Мордред! — воскликнул Горонви, пытаясь сесть. — Он уже знает?

— Полагаю, половина крепости знает, что вы сражались с лордом Бедивером, лорд Горонви, — голос мой был ровен и спокоен.

— О-о! — Горонви снова упал на постель. — Тогда передайте ему, если увидите, что я был бы рад его компании. Я из-за него дрался. А будь он там, сам бы дрался. Это серьезный вопрос.

Грифидд хмыкнул.

— Я здесь решаю, кто и каких посетителей увидит. Так вот, до завтра ты точно никого не увидишь!

Горонви снова попытался сесть, застонал и упал. Грифидд взял у него чашу, налил еще вина и добавил немного снадобья.

— Пей! — приказал он. — Будешь спать.

Горонви без возражений принял чашу.

— Ну и чего вы не поделили с лордом Бедивером? — спросил Артур, как только чаша опустела. Говорил он тихо, спокойно, но я-то слышала, как он напряжен.

— Мой господин, — Горонви заморгал. — Черт бы побрал его копье! Он сказал, что я лгу!

— И к чему это было сказано?

Горонви снова моргнул. Лекарство действовало, впрочем, Артур на это и рассчитывал.

— Он сказал, что я… нет, сначала мы говорили о лорде Гавейне, милорд. Морфран ап Тегид, Констанс и я. В Зале сидели и говорили. Я сказал, что вы отправили Гавейна обратно в Галлию вовсе не потому, что подозревали его в нечестных переговорах с королем Максеном. Но Морфран тогда сказал… он сказал: «Клянусь небесами, это неправда», и что вы послали Гавейна не потому, что он болен. А тут Констанс сказал, что легко в это верит, поскольку Гавейн действительно болен — он не в своем уме из-за убийства матери. У него быстрый язык, у Констанса! Морфран спросил, не Медро ли пустил такой слух? А Констанс спросил, какая разница, кто, если оно так и есть на самом деле. К нам подошел лорд Бедивер — он сидел неподалеку, — и сказал, что Гавейн вовсе не болен, но что вы, милорд, просто хотите дать ему отдохнуть хоть немного, и что никто не сомневался в его преданности Императору. Вот тут я и сказал, что это неправда, потому как многие сомневаются не без оснований. А он меня лжецом обозвал! Как это может выдержать порядочный человек? Я бросил ему вызов. Он ничего не сказал, просто кивнул. Ну, пошли мы на конюшню, оседлали лошадей и выехали за ворота. Черт бы побрал его копье! Я только собрался нанести хороший удар, и тут он меня вышиб из седла, да так, что я теперь не скоро смогу сражаться. Но ведь я прав, милорд? Вы же не доверяете Гавейну?

— Гавейну я доверяю больше, чем собственной руке со щитом, — спокойно ответил Артур. — А Бедиверу я доверяю больше, чем собственной руке с мечом. Ты поверил пустым слухам, Горонви. — Он отобрал чашу у воина. — Послушай меня. Ссора в моем Братстве причиняет мне такие же страдания, как твоя рана тебе. Я хочу положить этому конец.

Горонви посмотрел на него, все еще сонно моргая.

— Но, милорд, как это может быть? Как вы можете доверять Гавейну? Он же мать убил! — губы воина предательски задрожали. Он не мог уразуметь такой несправедливости.

— Брат, это тоже неправда. Вспомни, как ты впервые услышал о гибели королевы Моргаузы. Люди поначалу не поверили, что она погибла от руки лорда Агравейна. Верно? А теперь подумай о Гавейне. Ты знаешь его столько же лет, сколько и я, ты сражался вместе с ним по всей Британии. Вспомни, как часто мы выигрывали битвы только благодаря ему. Сколько удачных переговоров у него на счету. А можешь ли ты вспомнить, чтобы он ссорился с кем-нибудь, даже со своим слугой? И после этого ты поверил, что он сумасшедший, поверил, что он предатель? Ты что же, считаешь, что я дурак, поверив такому человеку, каким ты его представляешь? Я дурак, Горонви?

Неожиданно взгляд Горонви изменился. Он с тревогой посмотрел сначала на меня, потом с недоумением на Артура. Артур наклонился вперед и взял его за здоровую руку.

— Брат, — сказал