Паша вновь привычным жестом обтер свои роскошные, висящие вниз, как у запорожского казака, усы и печально уставился в пустую пивную кружку. Прошедший три боевых вылета и начинавший свою карьеру еще помощником командира «семидесятки» капитан (и по должности, и по званию) никогда не отличался повышенным оптимизмом. Но сейчас он был особенно невесел. В отличие от героя эмблемы, нарисованной на его звездолете — веселого гоголевского казака, сидящего с кружкой на бочке с пивом, поводов для радости у него не было.

Командование лунной эскадрой собирало всех кого могло. Люди срочно отзывались из отпусков, отзывали даже проходящих положенное лечение в санаториях космонавтов, получивших легкие контузии от гиперпространственных скачков во время боев. Для ускорения ремонтных работ были остановлены лунные верфи, а всех рабочих и мобильное ремонтное оборудование спешно перебросили готовить к вылету поврежденные в боях «семидесятки». Таких было около трети от всего состава лунной эскадры, понесший новые потери в бою на околоземной орбите. Командование всеми способами пыталось максимально усилить боеспособность эскадры в сжатые сроки.

Однако, как ни странно, среди этой суеты Сергею, Паше Соколенко и еще некоторым капитанам пока не нашлось особенного дела. «Семидесятка» Сергея, несмотря на круглосуточные ремонтные работы, раньше чем через три-четыре дня выйти в патруль не могла физически. То же касалось и звездолета капитана Соколенко, получившего повреждения в бою на орбите. Вот и оставалось капитанам, отдав необходимые распоряжения и сделав все от них зависящее, только сидеть вечерами в «Волчьем логове» и ждать, когда их корабли снова встанут в строй. «Могли бы меня и не отзывать из отпуска, — подумал про себя Сергей. — Ремонт корабля это никак не ускорит». — Впрочем, парень тут же мысленно одернул сам себя — оставаться как ни в чем не бывало простым отпускником после сообщений СМИ о нападении врага на Землю он, как боевой офицер космических войск, все равно не мог. Даже за те несколько часов, пока Сергей, одетый в военную форму, добирался до космодрома, он ловил на себе косые взгляды прохожих, словно говорившие ему: «Парень, а почему ты здесь, а не там?» Кроме того, вызывали всех отпускников «оптом», в связи с чрезвычайной ситуацией. Никто в штабе в детали, понятное дело, не лез, ситуация к этому не располагала.

СМИ сообщили о ракетной атаке Земли лишь после того, как все закончилось. И Сергей был вынужден согласиться с тем, что это разумное решение. В ситуации, когда до последнего момента нельзя сказать, куда именно попадет прилетевшая из космоса эриданская ракета, а счет времени идет на минуты, объявлять воздушную тревогу было недальновидно. От мощного термоядерного заряда, попади он в крупный город, она бы никого не успела спасти. А вот паника, давка, сердечные приступы и прочие сопутствующие факторы, неизбежно возникшие среди людей, внезапно узнавших, что они в любой момент могут попасть под ядерный удар, обязательно собрали бы обильные жертвы. Конечно, глядя на неожиданную иллюминацию в небе, многие сумели сложить два и два и догадаться, что дело плохо. Но настоящая волна паники еще не успела набрать свои обороты до той поры, когда по всем сетевым информканалам объявили, что атака врага благополучно отбита, эридане полностью уничтожены, а оборона Земли не понесла значительных потерь, легко справившись с нападением из космоса. Как дела обстоят в реальности, Сергей узнал только на лунной базе.

Ночевать Сергею пришлось в офицерском общежитии. Когда он добрался до штаба и доложил о своем присутствии, то получил приказ контролировать ход ремонтных работ на своем корабле и ждать дальнейших распоряжений. Прибыв в ангар к своей «семидесятке», Сергей обнаружил, что и там он пока не особенно нужен. Главный инженер, будучи коренным обитателем лунной базы, во время отпуска никуда не уезжал и, как только после нападения эридан ремонтные работы развернулись по полной программе, немедленно возглавил их, прервав свой отдых. Раньше предполагалось, что во время отпуска пройдут лишь основные этапы ремонта — устранение повреждений внешнего корпуса звездолета и ремонт реактора. Остальное должны были доделать, когда экипаж прибудет после положенного отдыха. Теперь же все поменялось. Сергей долго стоял, задрав голову в ангаре и рассматривая свой корабль. Зрелище было сюрреалистическое. Все возможные технические люки и лючки корабля были открыты. Строгий силуэт «семидесятки» был буквально укутан множеством шлангов, вспомогательных ремонтных лесов, работающих и неработающих манипуляторов каких-то машин. По обшивке бегали похожие на больших пауков ремонтные роботы вперемежку с рабочими в синих комбинезонах. Пахло озоном, техническими жидкостями, еще неизвестно чем. Пространство ангара было буквально завалено упакованными и распакованными запчастями, расходниками, оборудованием для тестирования, какими-то емкостями.

И это было еще не все. Одновременно с ремонтом шла погрузка. Сергей узнал по характерной маркировке контейнеры с продуктами и лекарствами, дожидавшиеся своей очереди.

Над всем этим царством технического хаоса гордо, как буревестник в шторм, буквально летал Палыч. Казалось, он успевал очутиться одновременно во всех местах сразу, как будто обладал способностью к телепортации. Сергей, выждав момент, поймал его за рукав грязного комбинезона и пристал было с какими-то вопросами, но, видя весь масштаб развернувшейся деятельности и заметив легкое раздражение Кудрявого, решил отступиться, спросив лишь чем он может помочь. Палыч дал старлею пачку накладных и заверил своего капитана, что если тот добудет указанное в них оборудование и материалы, то окажет ему бесценную помощь. А с ходом ремонтных работ на месте он и сам пока прекрасно справляется и помощники ему не нужны. Подумав, Сергей решил, что вполне согласен со своим бортинженером. Ночевать в «семидесятке» во время не прекращающихся круглосуточных ремонтных работ старлей не захотел и, закончив все дела, устроился в офицерском общежитии, располагавшемся недалеко от «Волчьего логова».

Утром Сергей встретился в ангаре со своим прибывшим из прерванного отпуска экипажем и, после краткого инструктажа, посвященного текущей обстановке, откомандировал всех в помощь Палычу. Там у каждого была своя работа — Вельтман со своими двумя матросами разбирались с поставляемым ракетным вооружением, Паша Воленко принимал положенные ему по медицинской части лекарства, Петя Сухопаров со своим матросом никак не мог разобраться с какими-то сенсорами, которые оказались «не той системы». Остальные группы занимались ремонтом на своих участках. Первая половина дня прошла в сплошных хлопотах, но вроде процесс окончательно наладился, так что Сергей уже подумывал, не зайти ли ему на обед в «Волчье логово» вместо бесплатной столовки. Тем более и повод был — на его карточку сегодня пришли «офицерские трофейные» — сто рублей за сожженный дестроер и по пятьдесят рублей за шахтерский модуль и транспорт. Однако этим планам было не суждено сбыться — последовал вызов к контр-адмиралу.

В этот раз Тарасов ждал капитанов в приемной перед своим личным кабинетом. Всего было вызвано тридцать два капитана — все те, чьи звездолеты в данный момент находились на космодроме лунной базы. Человек двадцать устроились за столом для совещаний, остальные, кому не хватило стульев, стоя переминались рядом с ноги на ногу. Сергей исподволь присматривался к своим сослуживцам. Тридцать один мужчина — все преимущественно молодые, в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет. На плечах парадных кителей блестят звездочками офицерские погоны — от старшего лейтенанта, как у Сергея, до капитана первого ранга, как у Данилова, посвящавшего Сергея в лунные волки. Тридцать один волк. И одна волчица.