Брат ничего не ответил, неловко выбрался из кресла и побрёл к служебному лифту.

Майя коротко взглянула ему вслед, борясь с тошнотным чувством гадливости от слабостей брата, вернулась в кабинет и по внутренней сети объявила об общем сборе через 15 минут. Все замы моментально подтвердили, что сообщение получено. Неудивительно: наверняка сидели у компьютеров и ждали, когда закончится странная семейная встреча.

Верлен сунула руку в карман и вытащила брелок с ключами. Пристально посмотрела на тревожную кнопку, вмонтированную в него по требованию отца: сигнал уходил всем спасательным службам банка прибыть немедленно к обозначенной точке с одновременным вызовом скорой помощи (как он тогда сказал, когда проверял? Пусть приедут, а за ложный вызов мы заплатим десятикратно?). Подумала: «Мне так жаль, père, что эта кнопка не вызывает на помощь тебя. Теперь – не вызывает… Ты злишься и молчишь. А раньше говорил всё, что думал, в лицо. Нет, не так. Это я была уверена, что всё. Чему ты этим хочешь меня научить? Опять не так. Хочу ли я теперь твоих уроков?».

Вздрогнула, метнулась к компьютеру, нажала несколько кнопок, чтобы убедиться, что Шамблен вывел систему слежения на неё. Неподвижная точка, обозначавшая Дианин «Фиат», была на том же месте, где вчера. Часы показывали десять. Всё правильно: в это время объект её наблюдения обычно не выходит из дома. Замерла, машинально поглаживая клавиши мышки: всё-таки подозревать тебя или считать жертвой случайного несчастья? Этот вопрос мучил её уже несколько месяцев. Кроме смутной интуиции, убеждавшей в невиновности танцовщицы, не было ничего, а ей нужны факты…

* * *

Двери открылись, и заместители снова заняли свои места. Однако атмосфера в кабинете заметно изменилась, будто в детской игре, когда ведущий сказал «отомри». Никто ещё не произнёс ни слова, но все смотрели на Верлен с ободряющим пониманием. Майя окинула внимательным взглядом команду, отметила явный недосып Шамблена, лёгкую растерянность Ирины, сердитую сосредоточенность Кислого: «Я не могу не доверять им. Я сама не вывезу, как ни крути. Просто нельзя прокалываться в мелочах. Разберёмся в причинах – устраним последствия». Кашлянула, словно в горле застряли невысказанные слова, глухим голосом сказала:

– Итак, утро начинается повторно. Сергей, что мы имеем?

Костяков, уже не такой нервозный, как три часа назад (видимо, всё-таки за это время подразобрался, что к чему), начал объяснять:

– Если коротко, то вирус уже обнаружен. И локализован. Нужна пара-тройка часов, чтобы всё вычистить. Причина: рассылка по обновлению базы данных о подставных лицах. Они совершают одноразовые сделки и исчезают. Установлено, на каком из компов был открыт документ с рассылкой. И вот здесь начинается самое интересное. Документ открыт в 23:00 по местному времени. Тогда, когда в банке, по идее, никого не должно быть. Ну, из специалистов.

Майя с интересом взглянула на вдохновенного Костякова: конечно, он горд, что так быстро вычислил и тип вируса, и компьютер, и устранил угрозу, но, выходит, прокол не в системе, а в работнике? Тогда это вопрос Шамблена. Опять Шамблен… Вопросительно подняла бровь, подталкивая Сергея говорить дальше.

– Компьютер, с которого произошло заражение, стоит в операционном зале. Там обычно беседуют с клиентами по кредитам. Видеокамеры в зале в ночное время не работают. Хотя мы снабдили все камеры всевозможными датчиками, в том числе и уловителями движения в темноте. На мой вопрос, кто принял решение их отключать, начальник тамошней службы безопасности внятно ответить мне не сумел. Что-то мямлил, типа, зачем, если мимо охраны всё равно никто не пройдёт, на окнах глухие жалюзи, в темноте работать никто не будет, а камеры начинают работать, как только включается свет.

Верлен язвительно прокомментировала это сообщение:

– Изумительно. Верх предусмотрительности, да, Анри?

Шамблен вспыхнул, но промолчал, понимая, что следующее обвинение в непрофессионализме будет обращено к нему.

Майя кивнула, и Костяков продолжил:

– Мы все имели дело с проблемами социальной инженерии. Напоминаю: это когда с подставных сайтов определённой категории сотрудников рассылаются вирусы. И каждый, кто приходит работать в банк, обучается распознавать эти подставы. Мои предложения: во-первых, проверить начальника службы безопасности в Екатеринбурге. Во-вторых, установить личность сотрудника, обычно работающего за заражённым компьютером. Традиционно (если они вообще там правила соблюдают) компы должны быть запаролены, и пароль должен знать только сам специалист. Я выясню, был ли вход с родным паролем или из-под системы, это легко. Надо ещё выяснить, почему сигнал тревоги обошёл мою службу и сразу был передан наверх. Мы могли бы перехватить вирус ночью. Значит, в банке был кто-то, кто обнаружил неладное. Ответ на этот вопрос мне не известен. Моя служба категорически отрицает, что сигнал прошёл через их подразделение. Нужно запросить журнал регистрации приходов и уходов, посмотреть, кто был в здании. Это не случайная удачная атака, а спланированный запуск вируса в систему. Я закончил.

Майя внутренне выдохнула: хотя бы Костяков ни к чему не причастен. Он был таким гордым, что так быстро распутал дело, что всё исправил, что, казалось, от этой гордости его бритая голова победно светилась. Но напрашивается неутешительный вывод: либо в этой истории каким-то образом замешан Шамблен, либо в уральском филиале есть человек, который напрямую общается с президентом банка.

Если Шамблен, то тогда в чём его цель? Скомпрометировать её как руководителя? Или он получил спецзадание – отвлечь от личного расследования? Второе – вполне вероятно, тем более, что именно эта версия мелькнула у неё ещё в самом начале сумасшедшего дня.

Гипотеза о человеке из филиала имела очень шаткие основания, и прежде всего потому, что Поль Верлен бывал недоступен даже для собственных детей. Чтобы выйти на отца напрямую, нужно быть весьма значительной фигурой. Значит, оснований нет, только допущения, как говорит Анри. Хорошо.

Майя встряхнулась, будто по её коже провели невесомым пером, и неожиданно жёстко отчеканила:

– Так, всем спасибо, все свободны. Шамблен и я летим сегодня в Екатеринбург. Есть прямой рейс в 16:20. Встретимся в аэропорту. Всем остальным быть на местах. Боевая готовность. Пока мы не разберёмся, откуда дует ветер, никому не расслабляться. Если что, я на связи.

Мельком заметила, как изменилось лицо Анри: оно сначала вытянулось от неожиданности, затем губы доверенного лица её отца сжались, будто сдерживая ругательство. Но через мгновение на правильные черты вновь опустилось спокойное обаяние, как облако, скрывающее жгучее солнце, и словно ничего и не было. Шамблен поднялся и, не проронив ни слова, вышел из кабинета вместе со всеми.

Майя была заинтригована таким каскадом эмоций из-за командировки. Обычно зам всегда готов выехать, как он сам говорил, проветрить мозги и задать перцу с гвоздичкой. Так что же изменилось сейчас? Да, это его прокол, его направление, но психовать-то зачем? Сколько себя помню, никогда не нервничал. Или что-то есть ещё, гораздо важнее? Но ведь у нас с ним никогда не было ничего более важного, чем репутация, и Анри прекрасно это знает. Верлен запустила пальцы в кудри, потянула: «Или организация атаки – его рук дело? Может, поэтому он не выспался? Но зачем ему? Чёрт, однозначно нужно разбираться, что творится, вот только вопрос – как? Не устраивать же слежку ещё и за собственным замом? А, пропади оно всё пропадом, позже просто откровенно поговорим, а потом и решу, что делать».