– Доброе утро. Я люблю тебя. Я люблю только тебя. Насовсем.

Диана, чувствуя, как защипало в глазах, потёрлась носом о плечо, приподнялась на локте, падая, словно с высоты без страховки, в медную кленовость блестящего взгляда, повторила:

– Доброе утро. Я люблю тебя. Я люблю только тебя. Насовсем.

Верлен потянулась, сорвала очередной поцелуй:

– Там рассвет. Наш первый рассвет на Санторини. Пойдём!

Не расцепляя рук, поминутно целуясь, выбрались на палубу, слегка поёживаясь от прохлады. Майя притянула Диану спиной к себе, свивая руки под её грудью и дыша возле маленького розового уха, когда откуда-то сбоку появился Костас и протянул огромный букет из плотных, длинных, источающих тонкий аромат белых роз:

– Моё почтение и восхищение вам, прекрасные дамы! Господа Поль и Софи Верлен просили передать.

Майя не стала размыкать рук, только шепнула:

– Диана, прими!

Орлова протянула руки, уткнулась заполыхавшим от смущения лицом в букет, а Костас немедленно удалился.

– Диана, смотри, там что-то вложено.

Она достала из тугих цветов плотную, шероховатую карточку с золотистым тиснением, повертела её в руках: совершенно пустая. Подняла вопросительный взгляд на Майю, та подмигнула и поцеловала взлетевшую бровь:

– Есть только мы. И только нам решать, как прожить нашу жизнь.