— А корова‑то эта — само время! — выпендрилась Степанида Дымова.

Девочка принялась указывать на земные вздутия лешаку, дескать, вот они горы–те! Но тот смотрел своими круглыми глазюками недоверчиво, видать, сбить лешака с засевшей в его зеленую башку мысли о прямоугольной форме гор было невозможно.

И вот, умирая от жажды, путники прибыли в город под названием Минеральные Воды, товарняк забился тут на какой‑то дальний путь — и стал, и ребята поняли, всё конец: приехали!

Поплутав среди рельсов, — причем бедный лешачонок, как кенгуру, скакал со шпал одного пути на шпалы другого, чтоб невзначай гвозденья не коснуться, — вышли к вокзалу, где нашли фонтанчик воды, бьющий из каменной чаши. Хоть простая вода — не минеральная, но и такой путешественники были рады–радёшеньки: и сами напились до отвала, и Кровохлебку напоили. Степанида Дымова достала из рюкзака свои шпионские очки, нацепила их на нос — и вмиг превратилась в курортницу!

И ребята позадумались: куда дальше‑то? Узнали, что до Грозного поезда не ходят… Но Стеша тут сказала, что в Чечню им еще рано, денег‑то на выкуп пока ведь нет… Дескать, до Иванова дня перекантуются они у тетки, а там видно будет… Ваня и глаза выпучил: — У какой такой тетки? — А десантница, нимало не смущаясь, отвечала, что у нее, де, тетка не очень далёко отсюда живет, покойной матери двоюродная сестра, так вот к ней они и отправятся!.. Мальчик только головой покачал: он‑то думал, что про тетку Стеша выдумала, а оказалось — нет. Тяжело с этими разведчицами: не поймешь, где правда у них, где ложь, конечно, для пользы дела врет девчонка, а всё ж как‑то не по себе становится, так и ждешь — что же еще‑то кривдой окажется?!

Тетка Степаниды Дымовой жила от Минеральных Вод, почитай, что в сотне километров, а денег у них ни копеечки не осталось. Можно было зайцами ехать на электричке или на автобусе, но опять ведь проблема гвозденья вставала! Стеша тогда решила у куколки своей спросить, как быть в данном случае, но прежде возник другой вопрос — что кукле в рот положить? Да и самим есть хотелось! Решили пока отправиться на базар, к еде поближе, авось, там что‑нибудь придумают…

Ваня боялся, что на лешака в кумачовой распашонке народ в городе станет пялиться — но никто на них и вниманья не обращал: по сравнению с модными панками лешак выглядел просто маменькиным сынком!.. Зато Березай, увидав чащу народу, сквозь которую ему предстояло продираться, ополоумел… Изо всех сил вцепился в Ванину руку. Прямо сплющил ведь ладошку. Больно, а надо терпеть! Если лесной дитенок расплачется посреди города, мигом народ сбежится послушать грозный рев лешака!

Добрались до Блошиного рынка, где вперемешку с промтоварным старьем и новоделом и пирожки продавались, и клубника с черешней, и шашлыки жарились… Втянули ребята в себя вкусный дух — да и выдохнули. Внутри ничегошеньки не осталось.

Тут Стеша углядела, как какой‑то дядька бросил недоеденный пирожок, хотел в урну — да промахнулся, на горячий асфальт огрызок угодил, подскочила, опередив конкурентов–голубей, — и цапнула замурзанное печиво. Ваня брови поднял: дескать, ты чего?.. А девочка нахмурилась и в тень его потащила. Устроились за ящиками, сложенными на задах какого‑то магазинчика. Березай сосредоточенно шел за ними, пробирался в сутолоке, выставив руки вперед, чтоб с кем‑нибудь не столкнуться. Добрался и сел на ящик, который тут же под ним и проломился, но лешачонок, не долго думая, вытащил из‑под себя поломанные дощечки и давай уплетать!.. Лешаку‑то хорошо!

А Степанида Дымова достала из рюкзака куколку, посадила ее на возвышение, отряхнула пирожок — и сунула игрушке. Кукла с аппетитом угощенье сжевала, и девочка принялась тогда пытать:

— Куколка Леля, покушай, да нашего горя послушай… Горе у нас такое: не знаем, как до тетки добираться, учитывая аллергию Березая на железо… На электричке — нельзя, на автобусе — тоже, пешком долго… А на чем тогда?

Кукла выслушала хозяйку и ответила хрестоматийно:

Белеет парус одинокий

В тумане моря голубом!..

Что ищет он в стране далекой?

Что кинул он в краю родном?..

Стеша с Ваней переглянулись.

— Могли бы и сами догадаться! — воскликнула десантница. — Моря тут, я знаю, нет, выходит, есть речка… Ну да, и теткин город на реке ведь стоит, на Куме! Значит, всё‑таки лодка!..

Лешак в это время, так же, как кукла, подкреплявшийся, схрумкал одну дощечку — и принялся за другую, а в той‑то гвозди оказались! С воплем: «Гвозденье!» - лешачонок отбросил огрызок доски. И угодил в прятавшегося по ту сторону сложенной тары пацаненка.

Чернявый мальчишка, лет так шести, потирая лоб, вышел из‑за баррикады ящиков.

— Ты чего подглядываешь? — рассердилась Степанида Дымова.

— Я — подглядываю?! — возмутился мальчик. — Просто мимо шел. Услышал… Кукла ученый, да?

— Ученая, ученая, проваливай давай! — командовала десантница.

— Ну, чего ты кричишь! — одернул ее Ваня. — А ты чего один бродишь? — обратился он к пацану. — Мал ты еще один ходить, где родители‑то твои? Ты часом не потерялся?

— Не–е. Я тут с дядей.

— А как звать тебя? — спрашивал Ваня.

— Надыршах. Зови просто Надыр… — отвечал мальчишка, а сам косился на куклу, сидящую на ящике. Ваня проследил за его взглядом и спросил:

— И чего же ты хочешь, Надыршах?

— Поговорить с ней можно? — кивнул мальчик на куклу. — Я ей шашлыка куплю.

Ребята переглянулись.

— Ну… давай, тащи свой шашлык, — сказал Ваня.

— Только она прожорливая, побольше тащи шашлыка‑то! — уточнила Стеша, подмигивая Ване, и уже вдогонку пацану крикнула: — И хлеба, хлеба еще…

Пацан скоро возвратился и притащил на круглых картонках три порции дымящегося шашлыка и кусков десять хлебушка в целлофане. Ребята только слюнку сглотнули: сперва надо было куклу накормить. Стеша сунула ей в пасть кусок мяса — кукла баранину съела, и глаза у ней зажглись, ровно два уголька, а Стеша, указывая на мальчугана, стала говорить:

— Куколка Леля, покушай, да Надыршахова горя послушай… — и кивнула мальчишке, дескать, говори теперь… А тот велел им отойти в сторонку, мол, секретный разговор у меня… Но Стеша уходить наотрез отказалась, тогда Надыр попросил их заткнуть уши — ребята уши заткнули, но мальчик, не доверяя им, склонился к маковому цветку на шляпке куклы и принялся что‑то шептать… И кукла в ответ на нашептанное выдала:

В полдневный жар в долине Дагестана

С свинцом в груди лежал недвижим я;

Глубокая еще дымилась рана,

По капле кровь точилася моя.

Надыр на стих только усмехнулся. Ребята же, почти не слушая, чего гуторит кукла, вовсю уплетали шашлык. А лешак, насытившийся раньше их, погрозил пацану пальцем и строго сказал: