– Допустим.

– Значит, и я смогу составить некое представление о вас. Конечно, мне сложнее, вы будете выбирать кого-то одного, а я изучать шестнадцать человек, но я пойду по простому пути. Я уже знаю исторических персонажей и попробую предположить, кто кому больше подойдет.

– А у нас нет слепых, – выпендрился Крылов, чем вызвал одобрительные смешки. – Некому играть Кутузова.

Учительница позволила себе улыбнуться, показывая, что оценила шутку. Но надо было отреагировать, что она и сделала незамедлительно.

– Сейчас будут, – пообещала Маргарита Крылову. – Теперь веселый смех звучал с одобрением в ее адрес. Улыбался даже Арефьев, и педагог похвалила себя за находчивость. Все-таки что ни говори, а беседа на равных всегда хороша. – В общем, войну предлагаю отложить до следующего классного часа, а пока давайте решать мировые проблемы. Их у нас предостаточно.

За дежурной процедурой знакомства, за разговорами о необходимости ношения сменки, дневников, соблюдения правил дорожного движения прошли следующие десять минут. Причем Маргарита извинилась заранее за то, что вынуждена повторять всю эту галиматью (так и сказала) взрослым людям, но уточнила, что иногда их забывчивость заставляет сомневаться в их взрослости. А посему: «Уж извините, но все же послушайте».

Еще пятнадцать минут ушло на просмотр новых учебников. Особый интерес и волну комментариев вызвала, конечно, «Анатомия», хотя большинство хохочущих, несомненно, были уже знакомы с этим предметом не понаслышке. Оттого наверняка и потешались, что сухой, научный текст и схематичные картинки со строгими медицинскими терминами в подписях никак не соответствовали их представлениям о строении человеческого тела. Разнузданность современной молодежи немного коробила Маргариту. Она не стала пресекать шутников или призывать их к порядку. Знала: бесполезно. В лучшем случае это вызовет недоумение: «А что тут такого?» В худшем запишут в ханжи и тихони. Ханжой женщина не была, тихоней тем более, но все же с ностальгией вспоминала те времена, когда у мальчиков при виде таких картинок краснели уши, а девочки стыдливо отворачивались и старались быстрее перевернуть страницу. Маргарита подождала, пока веселье смельчаков немного утихнет, и сказала:

– Насколько я знаю, среди вас есть несколько человек, собирающихся штурмовать медицинские вузы.

– Есть. – Тихий голос, звучащий с интересом. Третья парта в среднем ряду – Наташа Семенова. Маргарита узнала это имя только десять минут назад, но профессиональную память не спрячешь. Узнала только что, а запомнила на всю жизнь. О планах десятого (тогда еще девятого) «Б» на дальнейшую жизнь Лика докладывала на одном из прошлогодних педсоветов, объясняя выбор своими подопечными нестандартных экзаменов. Обычно все стремятся сдавать обществознание (обязательное требование для будущих юристов и экономистов), а тут вдруг нарисовались химия, история, физика и даже биология.

– Три врача, два психолога, один искусствовед, и четверо собираются поступать в Бауманку, – говорила Лика немного растерянным тоном, будто извиняясь за то, что в ее классе так много детей, мечтающих не о том будущем, о котором было принято мечтать последние лет пятнадцать (управленческое, банковское или в крайнем случае туристическое).

– А что ты стесняешься? – так и спросила тогда Маргарита (бывших учеников учить никогда не поздно). – Гордиться надо таким контингентом. – Она, конечно, заметила, как иронично скривилась Лариса Селезнева – молоденькая учительница информатики. С ее точки зрения, употребление таких слов, как «контингент», переносило Маргариту в разряд динозавров, забывших умереть. Но сама Маргарита считала себя тем динозавром педагогической деятельности, к мнению которого обязаны прислушиваться такие соплячки, как Селезнева, независимо от того, какие слова используют в речи «забывшие умереть мамонты». А вообще, на Лариску Маргарита внимания не обращала. Слишком много чести. А вот Ликина робость ее задела, потому она еще раз повторила: – Гордитесь, Анжелика Карловна. Это ж надо, три врача!

И теперь один из этих врачей, судя по всему, смотрел на нее с осторожным удивлением: «Откуда она знает?» Надо будет намекнуть Наташе, что врач обязан говорить чуть громче. Пациенты бывают глуховаты, а еще могут принять природную скромность за неуверенность – качество, доктору противопоказанное. Маргарита продолжила собственную мысль:

– Будущим врачам необходимо владеть анатомией как серьезной наукой. Все остальные могут воспринимать этот предмет как развлекательный, но слишком бурное веселье может сослужить вам плохую службу. Будущие врачи, не имея возможности для получения знаний, либо передумают ими становиться, и тогда на наш с вами век врачей не хватит, либо, что еще хуже, станут врачами посредственными, к которым вам и самим придется ходить, и родителей своих водить, и детей. Так что на вашем месте я бы поостереглась шутить с анатомией.

По классу прокатился новый гул, и опять одобрительный. «Что ж, пожалуй, можно принимать благодарности от биолога – Андрея Степановича, хорошее поведение на его уроках я почти обеспечила».

Маргарита посмотрела на часы. До конца урока всего три минуты. Высший учительский пилотаж – именно в это время закончить подачу материала и огласить домашнее задание. Задания классный час не предусматривал, а потому и объявлений у Маргариты не осталось. Остались одни простые человеческие слова (кульминация разыгранного спектакля). После долгой атаки надо было опять отступить, даже слегка позаискивать, показать, что не только ты такая хорошая и как им несказанно повезло, но и донести до детей: они для тебя также важны, и ты всегда на их стороне. Маргарита обвела ребят взглядом и сказала:

– С некоторыми из вас я увижусь завтра на уроке, с остальными, конечно, мы будем встречаться реже, но двери мои всегда открыты для каждого, и я буду признательна, если вы будете заходить в эти двери с любыми новостями, проблемами, чувствами, эмоциями, которые вас так или иначе взволновали.

– Даже личного характера? – Пятая парта у стены. Шлыков. Симпатичный: волосы темные, густые, волнистые, подстрижены аккуратно, но не коротко. Плечи широкие, ростом явно не обижен, одет небедно. Глаза у парня большие, красивые и глубокие. Взгляд только колючий: пораниться можно. «Был бы взгляд понежнее, да тон поприветливее, девчонки бы за тобой гурьбой ходили, а не за Крыловым, – подумала Маргарита. – Кого-то ты мне напоминаешь, голубчик». При знакомстве он буркнул свое «это я» так быстро, что она не то что не успела произнести, даже прочитать не смогла в журнале его имени. Вспомнила только, что он новенький: пришел в класс лишь в конце прошлого учебного года.

– Можно и с личным. Вернее, даже нужно, – сказала и тут же осеклась: не хватало еще, чтобы они сочли ее нетактичной, решили бы, что она лезет к ним в души, и, соответственно, закрыли бы эти души раз и навсегда. – Если, конечно, вам больше не с кем будет поделиться.

– А вам уже приходилось выступать в этой роли?

«Никак не угомонишься, Шлыков? Весь урок, выходит, присматривался, а теперь решил поиграть в кошки-мышки. Давай сыграем. Только кошкой, чур, буду я».