– Да уж, – высказалась Рик, проехав по площадке и припарковавшись возле окружающей её стены напротив главного входа. – Похоже, те, кого сюда привозили, жили в полной изоляции от общества.

Нордстрём кивнул.

– Да, видимо, им нельзя было выходить за пределы огороженного участка, – сказал он, оглядываясь, когда они вышли из машины.

Вся атмосфера этого места действовала угнетающе, словно прошлое всё ещё цеплялось за облезшую штукатурку заброшенных зданий.

Звонка при входе в центр дневного пребывания они не обнаружили, поэтому просто вошли внутрь и сразу же услышали голоса. Луиза прошла чуть дальше вперёд, чтобы сориентироваться в помещении. Они находились в продолговатом холле, на боковых стенах которого висели в рамках фото этого места, каким оно выглядело раньше, а на торцевой стене впереди висел ряд портретов с небольшими латунными табличками под ними. Всё это были люди, работавшие главными врачами в этом заведении со времени его открытия.

– Вы кого-то ищете? – послышалось внезапно откуда-то сверху.

Луиза не заметила лестницу, расположенную слева от входной двери.

– Да, – ответила она и остановилась в ожидании, пока к ним с приветливой улыбкой спустится пожилая дама с гладко зачёсанными назад седыми волосами.

Эйк шагнул ей навстречу и подал руку, объяснив, кто они такие.

– Нам бы хотелось посмотреть ваши старые журналы регистрации, – вступила в разговор Рик и объяснила даме, что они пытаются установить личность женщины, которая, как теперь оказалось, ребёнком, возможно, жила в Элиселунде.

– Да, я читала об этом в газете, – кивнула местная сотрудница. – Вы полагаете, она могла быть нашей пациенткой?

– К нам обратился один человек, который работал здесь у вас, в Элиселунде, – ответила Луиза и рассказала, что бывшая санитарка почти уверена в том, что узнала погибшую женщину по приметному шраму. – Нам бы хотелось разыскать родных покойной. И мы надеемся, что вы сможете помочь нам установить её личный регистрационный номер – тогда мы сможем выйти на её семью.

Пожилая женщина ненадолго застыла в задумчивости.

– Я сюда позвонила, и мне сказали, что здесь хранятся регистрационные книги с фотографиями пациентов, которые жили здесь на протяжении тех лет, что существовало заведение, и их именами, – продолжила Рик.

Её собеседница кивнула:

– Это так, но они ведь были предназначены для того, чтобы служба опеки могла документально подтвердить, что заведение полностью укомплектовано. О семье проживающих в регистрационных книгах ничего не указано. Такая информация есть только в историях болезни.

– А они сданы музей? – спросила Луиза.

Дама улыбнулась и покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Там выставлены только истории болезни пациентов, находившихся здесь с середины прошлого столетия. Остальные хранятся в подвале, здесь, внизу.

Рик вздохнула.

– Не будете ли вы так добры уделить нам немного времени и помочь установить, можно ли найти историю болезни интересующей нас женщины? – спросила она. – Мы знаем её имя и год рождения.

Сотрудница интерната знаком показала им следовать за собой.

– Да я вообще думаю, вы и сами можете спуститься в подвал и просмотреть истории болезни за интересующий вас год – что в этом может быть плохого? Только не выносите их оттуда.

– Это нам очень помогло бы, – поблагодарила Луиза.

– Могу себе представить, как родным тяжело узнать о смерти кого-то из близких из СМИ, – продолжила пожилая дама.

Рик порадовалась, что им встретилась эта женщина, а не тот черствый сухарь, с которым она разговаривала по телефону. Ей и самой было прекрасно известно, что конфиденциальную личную информацию не разрешается выдавать, даже если об этом просят сотрудники полиции. Однако в данном случае Луиза не видела, чем это могло навредить, и была рада, что нашёлся человек, к которому можно обратиться за помощью и который не против обсудить проблему.

– Идемте, – сказала местная сотрудница и пошла к лестнице, ведущей в подвал. – Внизу немножко прохладно, и если в подвале окажется слишком темно для того, чтобы разбирать написанное в карточках, то просто поднимитесь с ними сюда.

Луиза вообще-то не собиралась ничего выносить наверх, боясь, что они наткнутся на давешнюю мегеру и та помешает им отыскать в историях болезни нужные сведения.

– Да ничего, мы справимся и там, и постараемся сделать это поскорее, – поспешно сказала она, и с удовлетворением заметила, что Эйк уже достал из внутреннего кармана своей кожаной куртки блокнот.

По обеим сторонам широкого подвального коридора располагались деревянные двери с коваными деталями, а потолки были такими высокими, что там без проблем можно было передвигаться не наклоняясь – даже Эйку, рост которого был где-то около 185 сантиметров. Пахло сыростью и землей – непохоже было, чтобы подвалом пользовались для чего-нибудь еще, кроме хранения. Некоторые из дверей были открыты, и в помещениях, мимо которых двигались полицейские, стояли грубо сколоченные нары со смирительными ремнями, а в одном даже обнаружилось зубоврачебное кресло, тоже с ремнями, чтобы фиксировать руки и ноги пациента. Луиза даже задержалась немного, разглядывая его.

– Да уж, мороз по коже, как подумаешь о тех мучениях, которые людям довелось перенести в этом кресле, – сказала сопровождающая полицейских дама, обернувшись к ним. – Я слышала, что зубной врач, который лечил пациентов этого заведения, не пользовался обезболиванием. Просто перед тем, как начать сверлить, пациентов крепко привязывали.

Она покачала головой.

В конце коридора они свернули направо и двинулись по следующему длинному коридору.

– Архив находится вон в том конце. Собственно говоря, это несколько подвальных помещений, перегородки между которыми были снесены, – пояснила пожилая дама и рассказала, что этот участок подвала когда-то представлял собой отдельную палату. – Для тех пациентов, с которыми было не справиться без использования фиксации, а также для тех, кого необходимо было изолировать на короткое время, чтобы избежать распространения заразы.

Луиза передёрнулась, на секунду вообразив, что дух того времени до сих пор витает здесь, но отогнала эту мысль, подумав, что она навеяна неподвижностью воздуха в подвале из-за сырости, и шагнула в сторону, пропустив вперёд себя провожатую, которая подвела их с Эйком к одной из дверей.

– Это здесь, – показала она, отперев просторное помещение со стеллажами от пола до потолка. – А вот здесь указано, за какие годы на полках расставлены истории болезни.

Она включила свет и показала на белые таблички, прикрученные к полкам спереди.

– Старое заведение было рассчитано на триста коек, но нередко приходилось ставить в палаты дополнительные койки, так что иногда здесь находилось до четырёхсот пациентов сразу, – рассказала местная сотрудница. – Так что сами видите, немало человеческих судеб прошло через это заведение за долгие годы.