– Да кто ж его знает? Этой истории сто лет в обед. Пожалуйста, никому не говорите. У нас и без того мало постояльцев.

На этом допрос Криса об исчезновении моей тети пришлось закончить. Ноль очков в пользу Нэнси Дрю[2].

Когда он ушел, я сбросила полиэстровый жилет на стул и принялась за работу. Начала со стола и перерыла все ящики. За исключением того, где хранились ключи: каждый крепился к металлическому кольцу с кожаным ярлычком, на котором был выдавлен номер – ничего интересного.

Затем я стала рассматривать рабочую поверхность. Стол из древесной плиты, столешница под натуральный камень, сверху на ней – пресс-папье, карандаши, ручки и старый телефон с большими квадратными кнопками вдоль основания, позволявшими переключаться между разными линиями. Ни одна из них в тот момент не горела. С краю на столе покоился здоровенный гостевой журнал в кожаной обложке. Я уже занесла над ним руку, но в последний момент все-таки передумала.

Время вдруг сместилось, завернулось вовнутрь, и на одну шальную минуту мне показалось, что между настоящим и 1982 годом нет никакого промежутка. Вот за этим самым столом когда-то сидела Вив Дилейни; этим самым телефоном она когда-то пользовалась. Не исключено, что и этот голубой полиэстеровый жилет тоже когда-то принадлежал ей. Она сидела на том же стуле, смотрела на ту же доску с номером полиции на пришпиленной к ней карточке. Так какой же сейчас год, спросила я себя помимо воли. 1982-й или 2017-й? И есть ли между ними хоть какая-то разница?

Схватив гостевой журнал, я открыла последнюю заполненную страницу. В тот вечер в мотеле было занято четыре номера; среди постояльцев значилось двое мужчин, супружеская пара и одна женщина. Имена ни о чем мне не говорили. Отыскав в ящике старый блокнот и ручку, я все переписала, а потом достала свой телефон. Уже зная, что на сигнал в мотеле рассчитывать не стоит, я накинула пальто и выскользнула на улицу, где сначала долго расхаживала по тротуару, а затем и по парковке, регулярно проверяя экран телефона в надежде поймать хоть какую-то сеть.

Когда я подошла к вывеске «СВОБОДНЫЕ НОМЕРА! КАБЕЛЬНОЕ ТВ!», на экране наконец-то загорелся индикатор сигнала. Я сразу кинулась в Гугл проверять фамилии из своего списка, но в итоге даже страница с результатами поиска так и не загрузилась до конца. Связь была никакущая.

Спрятав листок с фамилиями в карман, я написала Хизер сообщение, зная наверняка, что та еще не ложилась. Последние две ночи мы с ней провели почти без сна – смотрели фильмы и готовились к моей первой ночной смене в мотеле.

«Ни архива, ни компьютера, ни интернета. Начальник вообще запретил с кем-то говорить про Вив. Что-то пока одни провалы», – написала я.

Ответ пришел моментально: «Карли, сейчас еще только 23:30».

Она была права, конечно. Изначально план был такой: отработать пару-тройку ночей, узнать все, что получится, и быстренько оттуда уволиться. Пока что времени вполне хватало. «Буду копать дальше», – отписалась я и спрятала телефон в карман: связь опять пропала.

Внезапно мою шею обдало ветром, после чего над головой раздалось странное электрическое жужжание, исходившее, по-видимому, от вывески. Решив держаться от нее подальше, я двинулась к парковке, попутно разглядывая мотель снаружи. Если не считать двух номеров, в которых за раздвинутыми шторами горели лампы, здание погрузилось в темноту. Мотель будто спал, окутанный мраком, и все же над ним витала какая-то зловещая аура, которую я почувствовала еще во время первого визита. Потерев руки, чтобы согреться, я задумалась о том, что буду делать здесь следующие семь с половиной часов. И во что я только ввязалась?

Вдруг на втором этаже распахнулась дверь одного из незанятых номеров, будто приглашая меня в таинственную темноту.

Я прищурилась. В эту комнату точно никто не заселялся, да и на порог никто не вышел. Тем не менее дверь каким-то образом открылась сама и теперь легонько постукивала о стену, покачиваясь на ветру. Наверное, замок сломался или дверная ручка. Я миновала парковку и стала подниматься по лестнице, кутаясь на ходу в пальто, так как со второго этажа на меня повеяло холодом. Поздняя осень в штате Нью-Йорк – это не шуточки. Мне уже покалывало уши, да и начинало течь из носа.

Подойдя к двери в номер 218, я прикрыла ее снаружи. Затем повернула ручку и обнаружила, что дверь не заперта. Нужного ключа у меня с собой не было, тогда я опять ее открыла, нашла в ручке с внутренней стороны защелку, опустила ее и снова захлопнула дверь.

Но тут открылась еще одна дверь, на сей раз номера 216. Я слышала, как она заскрипела, но потом стало тихо. Спустя несколько секунд подул ветер, и дверь застонала, раскачиваясь на сквозняке.

«Что-то здесь нечисто», – невольно подумала я.

Но я все равно подошла, схватилась за ручку и еще где-то с минуту пыталась разглядеть номер внутри. В темноте угадывались кровать, тумба, телевизор и дверь в ванную. Вот, собственно, и все. Опустив с другой стороны защелку, я потянула дверь на себя – на этот раз до упора, чтобы уж точно закрылась. Но она тем не менее снова открылась, хотя защелку я не поднимала. Ухватившись за ручку, я захлопнула дверь опять – на этот раз с силой. Прошло всего секунд десять, и та в очередной раз со скрипом распахнулась.

Изнутри послышалось какое-то движение, будто в комнате кто-то был. Затем – шуршание ткани. Мягкая поступь шагов. Аромат цветочного парфюма.

– Эй! – позвала я, вытянув вперед руку.

Дотронуться до двери я, впрочем, не успела – та захлопнулась перед моим носом, да еще с такой силой, что дверная коробка чуть не треснула.

У меня перехватило дыхание. Руку я так и не отпустила, и пальцы на ветру слегка онемели. Мое лицо обдал холодный ветер, скользнул по шее. Мысли путались.

Я стояла, застыв на месте, как вдруг чуть дальше раскрылась дверь, теперь в номере 210. У меня сдавило в груди. Усилием воли я заставила себя сделать несколько шагов, но врезалась спиной в перила. Позвоночник пронзила тупая боль. Руки у меня уже заледенели, я попыталась кое-как развернуться, отойти. В этот момент послышались тяжелые шаги.

Из 210 номера в коридор вышел мужчина. На вид он был лишь немногим старше меня – максимум на пару лет. Коротко стриженные каштановые волосы. Поношенные джинсы и старая темно-серая футболка. Щетина на подбородке. Ярко-голубые глаза. Взъерошенная прическа, словно он только что проснулся.

Я смотрела на него в