– Ир, – Катька мялась в дверях. – Ир, ну чего ты рассердилась?

– Проходи, садись.

Катька, опустив голову, прошла на кухню и села на краешек стула.

– Вот что, Катерина, если хочешь жить, как родители, проваливай отсюда и адрес мой забудь. Поняла?

– Поняла. Но я не хочу, как они.

– Тогда объясни, что вчера было, и откуда взялся этот парень?

– Я с ним на вокзале познакомилась, он мне машинку помог до метро донести. Его Валя зовут… Я ему тогда твой телефон домашний дала. Он позвонил……мы встретились…на лавочке посидели, а потом вот сюда…

Ирка поморщилась – этого еще не хватало.

– Ты зачем выпила?

– Ну… это… чтобы настроение поднять.

– Я хорошо помню, как мои родители с этого начинали. Ты своих тоже не забыла…А тебе не страшно, что остановиться не сможешь? Не боишься? Катька задумалась, а Ирка продолжала.

– А я боюсь, понимаешь, очень боюсь, вдруг я не справлюсь, ведь водка, как наркотик, только действует не так быстро. К наркотикам быстрее привыкают, а так все одинаково – привычка. Так вот… я даже пробовать боюсь и тебе не советую. Но ты как хочешь, конечно, я приказывать тебе не могу, а просить не буду. Но мое условие такое – если хочешь и дальше со мной жить и работать, ни капли спиртного, поняла?

– Поняла.

– И еще, с парнями, конечно, встречайся, но не лишь бы с кем. Кать, ведь ты симпатичная девчонка, как ты могла с этим. – Ирка наморщилась, подбирая слово, но так и не подобрав, только махнула рукой, – в общем, с таким мерзким.

– Да мне он тоже не особенно глянулся, просто скучно стало.

– Кузякина, ты поняла, что я сказала? Тогда решай, как дальше жить будешь?

– Чего ж тут решать. Буду с тобой, пить больше не стану.

– Так решим и запишем. Все, – Ирка встала из-за стола и полезла в холодильник, – давай завтракать будем. Сейчас кашу овсяную сварю.

– На молоке?

– На чистом молоке вредно, сделаю пополам с водой.

– А масло?

– А масло растительное купила, на сливочное, извини, денег не хватило.

Пока варила кашу, рассказала, когда они деньги получат и рассказала про соседа, что вызвался им помочь с этикетками и пакетами.

– Ир, а на фига эти пакеты нужны?

– Чтобы наши вещи товарный вид имели, тогда можно будет на «Щелчок» отвезти, сказали с «лейблами» и пакетами возьмут, и там цены другие. – Она разложила кашу по тарелкам и поставила на стол. – Овсянка, сэр.

– Чего? – Выпучила глаза Катька.

– Каша, чего… ешь, давай.

Катька полила кашу маслом из бутылки, сверху присыпала сахаром и стала есть, зажмуриваясь от удовольствия.

– Кать, а ты хоть одну книжку прочитала?

– Я девять лет учебники читала. Во, – она провела рукой по шее, – как надоело. Чего там в книжках-то? Одна мутотень. Не, не буду читать.

– Слушай, сегодня все равно делать нечего, ткань купить не на что, так что мы свободны.

– Пойдем в кино?

– Здрасьте! На что?

– Ладно, телевизор посмотрим.

– Я предлагаю почитать.

– Ну Ир.

– Я сама буду читать вслух, тебе понравиться.

– Ладно, только про любовь.

Помыв посуду, Ирка стала выбирать книжку. Библиотека была скромная: собрание сочинений Чехова в шести томах – подарок Софьи Ильиничны, несколько детективов, что покупала она и, конечно, «Три мушкетера», ну еще много всяких книжек в мягких переплетах. Она бы с удовольствием в очередной раз перечитала «Три мушкетера», но поразмыслив, достала Чехова.

Она села в кресло, Катька устроилась на стуле, для ног подставила табуретку. Ирка не стала выбирать, а просто начала с первого рассказа.

Катька поначалу позевывала, потом заинтересовалась, сопела, смеялась и сопереживала героям. Так они провели время до обеда, а после еды Катька завалилась спать, а Ирка открыла «Три мушкетера». Она уже дошла до места, где появляется миледи, как вдруг раздался звонок в дверь.

– Вы? – Удивилась Ирка, увидев соседа и непроизвольно поправляя волосы.

– Здравствуй, вроде мы вчера на ты перешли. Можно?

– Проходи…

– Туда? – Он кивнул на большую комнату.

– Лучше на кухню.

– А чего ты тихо говоришь?

– Подружка спит.

Горин задержался около большой комнаты.

– Это что? – Он показал на телевизор.

– Телевизора не видал?

– На ножках?!

– Извини, на плазменный денег не хватило. Ну ты пройдешь или еще чем- нибудь удивляться будешь.

– Да, да, конечно. – Сергей, стараясь не глазеть на выпирающую бедность, прошел за ней на кухню. Здесь было даже уютно и очень чисто.

– Может, чаю хочешь?

– Можно. – Он хотел добавить, что любит зеленый, но во время себя одернул себя – если нет, еще нагрубит, пожалуй, и выгнать может.

Ирка поставила чайник и села напротив.

– Я, собственно, вот чего зашел. Заказ сделал на пакеты и «лейблы». Вот, принес показать, как это будет выглядеть. Он положил перед Иркой прозрачный хрустящий ярко-красный пакет с ручками и листок бумаги, на котором написаны разные слова.

– Я выбрал вот это.

– А что здесь написано?

– Привет! Ты же сказала, чтобы непонятно было, вот и непонятно. Надо уточнить, на какой ленте делать, ну цвет…фон. Ты же не будешь черную этикетку пришивать к белому платью? Хотя иногда бывает.

– Черт! Я не подумала. А разноцветные – это дороже?

– Про цену мы уже говорили – он мне должен. Давай, определяйся. Чайник кипит, – показал на плиту.

Ирка быстро заварила свежий чай, достала остатки сушек. Горин усмехнулся.

– Сто лет не ел сушек. Подожди, у меня конфеты и печенье есть, сейчас принесу.

Ирка не успела его остановить, он выскочил за дверь и через минуту вернулся с объемистым пакетом.

– Пришлось в пакет сложить, а то в руках неудобно. – Увидев хмурое Иркино лицо, понял, что не надо было этого делать – девушка не хочет, чтобы ее жалели.

– Значит так, – не обращая на нее внимания, он стал выкладывать коробки с чаем, печеньем и конфетами. – Это можешь убрать, а мне только сушки оставь, с детства обожаю. Ир, ну давай чай пить.

Ирке очень хотелось его выставить с его подношениями, но она подумала, что человек хлопотал за нее, ездил куда-то, заказ сделал.

Горин хрустел сушкой, исподлобья наблюдая за ее смятением. Девушка неискушенная, притворяться не умеет, все переживания на лице. Н-да, сложно с ней будет, а будет обязательно, что он дурак пропустить такую штучку.