– А в вашем понимании как все выглядело?

– А в моем, его умений хватило бы дежурить у кофемашины и травить несмешные анекдоты, приставая к моим сотрудникам, – зло фыркнула я, поймав взгляд Некрасова и адвоката.  – Не думайте, что я не пыталась дать ему шанс. Наш эксперимент продлился ровно три дня. В первый мои сотрудники еще держались, на второй мне стали поступать жалобы и просьбы повлиять на супруга, который завалил их глупыми требованиями и придирками, отвлекая от основной работы, поручая дизайнеру работу техника и наоборот, показывая свою полную некомпетентность процессом рекламопроизводства, несмотря на высшее образование в данном направлении. На третий день у меня на столе лежало два заявления на отпуск за свой счет. Последней каплей стали жалобы клиентов, кому он успел нагрубить, перепутать заказы, а после свалить все эти проблемы на меня. Больше терпеть его у себя на производстве я не стала. Вероятно, тогда на меня и затаили обиду.

– Ему было так необходимо работать?

– Да, – кивнула я. – Он считал, что живет недостаточно вольготно. В его понимании.

– Как это понимать? – нахмурился адвокат.

– Артур вырос в очень состоятельной семье. Он привык к иной жизни, но после университета, когда родители сообщили ему, что пора жить самостоятельно, он оказался к этому не готов. На свадьбу родители мужа подарили нам солидную сумму, которую Артур решил пустить на стартап, что вскоре прогорел. У меня не было никаких денег вообще, и я была вынуждена обратиться к семье мужа. Те одолжили мне некую сумму под проценты с нотариально заверенной распиской. Остальное добавили мои родители. Пока я развивала свое агентство, Артур попытался построить свой бизнес вновь, но не смог и его родители больше не стали давать ему деньги. К тому моменту я же стала постепенно получать доход, но почти все деньгу пускала на развитие своего бизнеса и зарплату сотрудников. Еще часть отдавала в уплату долга. В первую очередь рассчиталась со свекром, после вернула долг родителям, но деньгами они не приняли, потому я приняла решение купить квартиру и оформила ее на имя отца. На жизнь оставалось совсем немного. В понимании Артура, – вновь была вынуждена добавить я. – Я привыкла жить скромнее и выросла в семье обычных бюджетников, потому не понимала его претензий, как и решения вернуть деньги родителям квартирой, которая им, по мнению Артура не нужна. Они там действительно пожили лишь год, а после решили обосноваться на даче. Начались ссоры и упреки в том, что я не могу распоряжаться общим бюджетом. На этом основании я потребовала разделить этот бюджет: я распоряжаюсь своими деньгами, он – своими. Но своих, как вскоре оказалось, у него не было. Работать на других Артур не хотел, бизнесмен из него не вышел, а свекр обозлился на сына и неожиданно встал на мою сторону, сократив содержание Артура до минимума.

– А кто содержал жилье, оплачивал счета? – вклинился юрист, что-то помечая обычной, самой дешевой шариковой ручкой в своем блокноте.

– Я, – пожала я плечами.

– Это можно как-то подтвердить? И еще, расписка о выплате долга вашим родственникам у вас есть?

– Расписка есть. Сумма достаточно крупная, потому я до сих пор храню все документы. Так как в основном я пользуюсь безналичной оплатой, то все счета оплачены моим именем, – спокойно отозвалась я, удивившись странному энтузиазму, которым загорелись глаза старого еврея.

– Отлично-отлично, – невпопад покивал он, радуясь непонятно чему. – Продолжайте, – сделал он жест ладонью в воздухе, поторапливая меня.

– Когда выяснилось, что сливал информацию муж, я для проверки обзвонила часть своих бывших постоянных клиентов, которые подтвердили, что контакты конкурентов и дезинформацию о неисправности нашего оборудования им давал Артур.

– То есть, при случае они смогут подтвердить о том, что в конкурирующую компанию их отправлял ваш супруг? – уточнил Иван Адамович.

– Ну, вероятно, – с подозрением отозвалась я, пытаясь тайком подсмотреть, чего такого в своем блокноте так радостно выписывает адвокат.

– Так, дальше?

– А дальше я поставила его перед фактом, что знаю о предательстве. Отнекиваться не пытался и просто собрал вещи, после чего ушел из дома.

– Куда? – прищурившись, задал вопрос адвокат.

– Я думала, к родителям, но после выяснилось, что к женщине. Так я узнала, что он уже некоторое время встречается с сестрой одного из директоров конкурентов – его школьным другом, – холодно отчеканила я, поняв, что ничего, кроме досады по поводу измены супруга не чувствую. Зубы крошить, по крайней мере, не хочется.

– А живут они сейчас на что? Я правильно понимаю, что ваш супруг сейчас также не работает?

– Откровенно говоря, не узнавала, но сильно сомневаюсь, что он трудоустроен. Другой причины, почему он так хочет часть моего бизнеса – не вижу. Артур, конечно, засранец и подлец, но не вредный и просто из пакости бы не стал делить имущество. Значит, есть нужда.

– Ага, – покивал адвокат, неожиданно проигнорировав даже официанта, который принес заказ и с некоторым трудом разместил его меж разбросанных документов и копий справок.

– Тут вот я вижу, что он претендует не только на ваш бизнес, квартиру, в которой вы жили, но и на квартиру, что вы купили для родителей, – сверился он с каким-то иском. – В своем имуществе он указал только машину и незначительную сумму денег на одном из счетов, как единственное накопление. Сумма, должен сказать, смехотворная и даже издевательская.

– Верно, – отвела я взгляд, скрестив руки на груди, чтобы скрыть дрожь.

– Из всего этого вы согласны поделить лишь общую квартиру? – вновь уточнение.

– Она была приобретена в браке, – равнодушно пожала я плечами. – Машина у меня дешевле на несколько сотен тысяч, потому она ему не нужна, и Артур согласен просто оставить каждому свою.  Я же согласна отказаться от квартиры в пользу своего бизнеса. Но на компромисс Артур не идет, – добавила, уже понизив голос.

– А скажите, Ринаточка, вам известно, точные убытки, которые вы понесли за то время, что ваш супруг сливал информацию и клиентуру конкурентам?

– Да, моя бухгалтерия ежемесячно подготавливала отчеты, а обзвон некоторых клиентов дает примерную информацию о потерях заказов.

– Она больше этой суммы? – вывел он цифру с семью нулями на листке, а после показал ее мне.

– Около того. Плюс минус  миллион.

Юрист довольно хмыкнул, убрал бумажку и вновь что-то застрочил в блокнотике. Некоторое время мы молчали: Юсупов – строчил, Я не знала, что добавить, а Некрасов как-то странно поглядывал на меня взглядом, который я не могла интерпретировать. То ли с жалостью, то ли со страхом. Или восхищением? Какая-то дикая смесь