Распахнув шкаф, Марьяна достала чемодан и бросила его на кровать. В него полетели свитера, джинсы, носки… На опустевшей полке лежал билет на самолет с оторванным корешком. На тот самый самолет, на котором она сюда прилетела. Где она познакомилась с этим… С этим…

Марьяна упала на кровать и разрыдалась. Она не собиралась плакать. Она не думала, что внутри у нее столько боли. Как он мог… Зачем ему все это было нужно? Это, конечно, очень весело – притвориться студентом, завести курортный роман с первой попавшейся дурочкой, потом будет, что вспомнить. И друзьям весело. Всем весело, все развлекаются, все все знают, и только она ежеминутно выставляет себя полной идиоткой!

А когда она вспомнила, как рассказывала ему – Арсению Журавлеву! – свои планы по организации необычных туров, на нее обрушился такой шквал эмоций, что она запустила в стену настольной лампой. Лампа разлетелась на мелкие осколки, но легче Марьяне не стала. Он слушал ее, задавал вопросы… а сам смеялся над ней! И как только ему удавалось сдерживаться и сохранять заинтересованный вид?

Дверь в ее комнату немного приоткрылась, Марьяна запустила в нее подушкой и дверь захлопнулась снова. Почему они не оставят ее в покое? Как ей хочется отсюда исчезнуть! Испариться, оказаться в каком-нибудь другом месте… Дома. Она хочет домой. В свою крошечную съемную квартирку, которая за полтора года стала родной. Сесть на любимый диванчик у окна, завернуться в плед и… выплакать все свои слезы. Дома, а не здесь. Все, хватит. Она должна успокоиться.

Услышав скрип двери, Марьяна снова приготовила подушку, но это была не Катя и не Рома, а папа.

– Эй, – сказал он. – Ты чего тут буянишь?

– Пап, мне надо уехать.

– Надо – езжай. И брось ты этот чемодан, мы его привезем. Хочешь, я тебя провожу в аэропорт?

– Нет, – Марьяна помотала головой. – Лучше вызови мне такси.

– А самолет есть?

– Не знаю. Я там подожду.

Папа скрылся за дверью. Через пять минут он появился снова.

– Я забронировал тебе билет. Самолет через три часа. Как раз успеешь.

– Спасибо!

Марьяна уже переоделась и взяла свою сумку.

– Документы не забыла?

– Нет, все на месте.

– Деньги у тебя есть?

– Есть, не волнуйся.

– Они все дураки, – неожиданно сказал папа.

– Ты уже знаешь? – спросила Марьяна.

– В общих чертах, – ответил он. – Не забивай себе голову.

– Я постараюсь. Ну, пока, – она чмокнула его в щеку. – Маме привет. И Кириллу. Больше никому.

Устроившись на своем месте у окна, Марьяна вставила в уши наушники и включила Джо Дассена. Он ее всегда успокаивал. Она натянула на голову капюшон своей толстовки, закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на расслабляющей мелодии и приятном хрипловатом голосе романтичного француза.

Ей почти удалось выбросить из головы все мысли и все огорчения, она почти задремала и очнулась от того, что почувствовала легкое прикосновение к своей руке. Она вздрогнула и открыла глаза. Сначала она увидела руки, застегнувшие ее ремень. Очень знакомые руки…

– Ты! – воскликнула Марьяна и отпрянула от Арсения.

Но деваться было некуда. Она сидела в кресле, он сидел рядом, самолет выезжал на взлетную полосу.

– Выслушай меня, пожалуйста, – он смотрел на нее умоляющими глазами.

Марьяна отвернулась, вставила в уши выпавшие наушники, надвинула капюшон, откинулась в кресле и закрыла глаза. Сначала ее мысли метались, как стая тигров в тесной клетке. Как он здесь оказался? Зачем он здесь? Что ему нужно? Она не собирается выслушивать его оправданий. Что бы он ни сказал, это ничего не изменит. Она не хочет его видеть. И слышать. И знать. Она очень жалеет о том, что встретила его в тот злополучный день. Как было бы здорово, если бы ничего этого не было!

Секунды и минуты тянулись невыносимо медленно, а ведь полет длится больше двух часов. Это было настоящей пыткой. Она чувствовала его взгляд, ей хотелось спрятаться, закрыться от него прочной высокой стеной. Марьяна не хотела открывать глаза, но, с другой стороны, ей было очень сложно держать их закрытыми. Но она собрала всю свою волю в кулак и… задремала. Она бы не поверила, если бы ей сказали, что она может уснуть в такой ситуации. Но она уснула. Сказались бессонные ночи, активные дни, переживания. Она просто очень устала.

Девушка не заметила, как ее голова опустилась на плечо соседа, не почувствовала, как он поправлял ее волосы и держал ее за руку. Она проснулась, когда самолет приземлился. В первую секунду она улыбнулась Арсению, но проснувшись окончательно и вспомнив все, что произошло, вырвала свою руку из его руки и снова схватилась за запутавшиеся наушники.

Но наушники не понадобились – он молчал. Смотрел на нее и молчал. Она чувствовала его неотрывный взгляд, от которого пылали щеки. Лица его она видеть не могла, потому что смотрела вперед, но она знала, что на нем застыло выражение растерянности и отчаяния.

Все пассажиры двинулись к выходу, но Арсений и не думал вставать. Марьяна тоже оставалась на месте, ведь она не могла выбраться, пока он не поднимется.

– Молодые люди, полет окончен, – произнесла подошедшая к ним стюардесса.

Марьяна встала, ее сосед тоже поднялся и вышел в проход, пропустив ее вперед. Больше она не оглядывалась. Ни когда спускалась по трапу, ни когда шла через аэропорт, ни когда садилась в такси. Она оглянулась, только заходя в подъезд. Ее такси отъехало, его место заняла другая машина. Сквозь стекло девушка увидела знакомую фигуру на переднем пассажирском сиденье.

Она вошла в подъезд и захлопнула за собой дверь. Оказавшись в квартире, Марьяна первым делом подошла к окну. Машина все еще стояла у ее подъезда. Через минуту раздался звонок в дверь. Она вздрогнула, но осталась стоять у окна. Звонок повторился, потом еще раз. Марьяна закусила губу. Нет. Она не откроет. Она не хочет его видеть. Это ее окончательное решение.

Глава 9

– Ты меня в гроб загонишь, – сказала мама и положила на тарелку Марьяны еще один блинчик.

– Я?!

– Ну он же извинился.

– Пять раз, – кивнула Марьяна.

– Чего тебе еще надо?

– Я все еще на него злюсь.

– Ну так перестань! Тебе же от этого хуже.

– Почему это мне?

– Ты хмуришься и становишься похожей на мартышку.

– Ах, на мартышку!

– Может, ты еще и на меня обидишься и разговаривать не будешь?

– Нет, на тебя не обижусь, ты вкусные блинчики печешь.

– Слыханно ли дело: дети второй месяц друг с другом не разговаривают, – продолжила мама