– Чаво с них спрашивать?! – горячился Бешка. – Давай, мужики, выпнем их с болот!

– Почтенные, давайте не будем торопиться, – Шидай миролюбиво улыбнулся и выставил раскрытые ладони перед собой. – Я приношу извинения за поведение моего сына, но, будьте уверены, мы пришли без злого умысла.

– Да приблуды всегда одно и то же бают, – сморщился Тошкан.

– А чё бают-то? – спросил кто-то.

Речь чужаков была не очень понятна для слуха гавалиимцев, но Бешка, Тошкан и Рыжжа, больше других общавшиеся с Майяри, незваных гостей худо-бедно понимали.

– А кем будете? – Рыжжа строго посмотрела на лекаря.

– Опекаю я её.

По озадаченному виду женщины Шидай сообразил, что его не поняли, и добавил:

– Присматриваю, чтобы беды с ней не случилось. Вот это мой племянник, – лекарь кивнул на Викана, осмотрелся в поисках Ирривана, не нашёл и взглянул на мрачного Ранхаша, явно готового бороться за своё до конца: – А это мой сын. Почтенная, – Шидай обратился к Рыжже, определив в ней негласного главу деревеньки, – отнеситесь с пониманием. Мой мальчик влюблён первый раз в жизни.

– Чаво он? – не понял Бешка.

Рыжжа тоже нахмурилась.

– Да возлюбленная она его, – раздражённо объяснил Викан, но непонимание на лицах не развеял. – Невеста? Жена?

– Чёт знакомое… – задумчиво протянул Бешка.

Раздосадованный Викан всё же попытался разъяснить.

– Та, с кем его судьба связана? Его вторая половинка? Супруга? Баба, которая его с ума сводит?

На лицах некоторых мужиков появилось неуверенное понимание.

Шидай не вмешивался. Оценивающе осмотрев жителей и прислушавшись к их тихим разговорам, лекарь чуть удивлённо приподнял брови и уверенно сказал:

– Видите ли, Майяри легла в сердце моего сына.

– Сердешные?! – ахнула Рыжжа, и деревенские как один взглянули на замершего Ранхаша.

Повисло недолгое молчание. И почему-то в этом молчании было что-то осуждающее. Рыжжа смерила тяжёлым взглядом девушку на руках Ранхаша, побагровела и как рявкнула:

– Ты, дурна девка, почто сердешного мучишь?!

Майяри моргнула, но в себя не пришла и посмотрела на женщину невидящим взглядом.

Шидай, чуя успех, поспешил его закрепить:

– Недомолвка между ними вышла, и эта жестокая девчонка сбежала от моего сына. А у него ж сердце за неё болит.

Рыжжа угрожающе упёрла руки в бока и мрачно уставилась на Майяри.

– Да ты им, шо, веришь? – Бешка возмущённо посмотрел на сестру. – Так, мож, он ей в сердце не залёг? Уволочёт силой девку… Грех это, если насильно чужое сердешко берёшь!

– Да разве похоже, что он насильно берёт?! – обиделся за брата Викан. Для семьи Вотых обвинение в изнасиловании женщины было сродни смертельному оскорблению.

– А ты вообще кто? – выступил вперёд Тошкан. – Мужик али девка?

– Да если и девка, так что? – Викана не так просто было смутить.

Толпа опять всколыхнулась возмущёнными малопонятными криками, и кольцо вокруг оборотней слегка сузилось. Ирриван, видимо, решил, что пора что-то сделать, и камнем рухнул с неба. Деревенские слегка расступились, но больше от неожиданности, чем от страха, и с удивлением уставились на раскрылетившегося орла. Тот угрожающе заклекотал, но Викан беспардонно запихнул его ногой за спину.

– А это мой второй племянник, – поспешил представить Шидай.

Местные даже подивиться не успели, как раздался хруст и тело птицы начало меняться. Это зрелище так ошеломило гавалиимцев, что в воздухе повисла звонкая тишина. А когда Ирриван решительно поднялся на ноги и выступил из-за спины брата, угрожающе сложив руки на груди, у некоторых баб дубины и вилы из рук попадали.

Бешка, выпучив глаза, осмотрел голого оборотня и, задержавшись взглядом ниже его пояса, возмущённо закричал:

– Да он тут хвастаться удумал!

Мужики опять зароптали, но Рыжжа быстро пресекла волнение.

– Так, расходьтесь все! Неча разлад устраивать. Лиша, этих себе в избу возьми, – женщина указала когтистым пальцем на Викана и Ирривана. – Этому одёжу справить какую-нить надо.

– Одёжа есть, – Викан не глядя впечатал походный мешок брату прямо в пах, и тот негодующе зашипел.

– Баб Рьяка, приютите этого? – Рыжжа ткнула в Шидая, и старенькая женщина с выцветшими красными глазами согласно кивнула. – А ету парочку к тебе, Бешк, отрядим. Ты дитёв ко мне спровадь, штоб эти дурни промеж собой всё решили.

Бешка недовольно посмотрел на напряжённого Ранхаша, но спорить с сестрой не стал.

– Топай за мной, сердешко.

Ранхаш неуверенно шагнул вперёд.

Мужики, недовольно ворча, разошлись, бабы бросились по домам – надо же приветить нежданных гостей, – и остались только ребятишки да девушки, с интересом посматривающие на Ирривана, всё ещё не натянувшего штаны, но с таким достоинством прикрывавшего пах, что никто бы и не подумал улыбнуться.

– А с тобой мне разговор говаривать хочется, – Рыжжа мрачно уставилась на Шидая.

– С удовольствием, почтенная. Ранхаш, не натвори дел, пока меня нет.

Уходящий за Бешкой харен лишь плечом дёрнул.

Ранхаша не отпускало напряжение. Он всё ждал, что вот сейчас на него набросятся и вырвут из его рук Майяри, или же что она сама придёт в себя и решит освободиться. Но деревенские не подходили, хоть и посматривали с угрозой, а Майяри продолжала тяжело дышать и цепляться пальцами за его одежду.

– Жди, – велел Бешка и первым вошёл в дом.

Через несколько минут на улицу выметнулась хохочущая стайка детей, и Ранхаш невольно задержал взгляд на хромающем мальчике, точнее на его трёхпалой чешуйчатой лапе.

– Заходь, – пригласил хозяин в дом.

Внутри было темно и царил беспорядок. Запалив лучину, Бешка смущённо осмотрел разбросанные по полу деревянные игрушки, одежду и сухую траву.

– Опять засушку распотрошили, – проворчал мужик и махнул рукой на дальнюю дверь. – Туды иди. Я щас чем укрыться приволоку и горячевые камни.

Ранхаш подозрительно осмотрелся, но всё-таки пошёл, куда указали.

Комната оказалась холодной и совершенно пустой, что было даже странно: у хозяина же такая орава детей. Окон не имелось, и гость со своей ношей погрузился в темноту. Майяри, слегка придя в себя, обеспокоенно завозилась, и Ранхаш прижал её к груди чуть крепче. Дверь опять распахнулась, и внутрь вошёл Бешка с зажжённой лучиной и бадейкой, полной горячильных камней. Оставив всё на полу, мужик ушёл и вернулся с охапкой жестковатых, но толстых одеял, сильно пахнущих травами и немного болотом.