– Я не могу дать то, чего у меня нет.

Вот же упрямый! Майяри в отчаянии закусила губу.

– Не переживайте, я не буду вас ни к чему принуждать. Вы сами вольны любить меня или не любить. Но, – харен в очередной раз улыбнулся, и сердечко Майяри закатилось, – я буду счастлив, если вы полностью доверите себя мне.

Связь с миром потерялась окончательно. Страх, чувство вины и стыда, растерянность, смущающее волнение и, наверное, возбуждение разрушили все бастионы выдержки и разумности, которыми так гордилась Майяри, и она вдруг подумала, как прекрасно было бы отдать всю себя вместе с её жалкой судьбой и неприятным прошлым господину Ранхашу. Внутренний харен поддержал её: он бы смог о ней позаботиться. А если бы господин Ранхаш стал её… мужем? Кровь с грохотом ударила в уши.

– У вас степь расцвела, – чуть насмешливо произнёс Ранхаш, и девушка, испуганно вскинувшись, отшатнулась.

У него действительно были все шансы. Майяри сглотнула. Она со всей очевидностью осознала, что шансов, по-видимому, нет у неё.

– Вы можете отказаться возвращаться со мной, – глаза оборотня так сверкнули, что аж дух перехватило, – но помните: я найду каждого вашего врага, и они перестанут отравлять вашу жизнь.

Или же харен перестанет волновать её. Боги, он ведь действительно сделает то, о чём говорит!

– Я совсем вас запугал, простите меня, – особого раскаяния в голосе мужчины не было. – В последние дни я очень плохо спал, переживал, и меня мучили страх и боль. Сейчас мне сложно держать себя в руках. К тому же я чувствую себя сумасшедшим, – господин Ранхаш подался вперёд и упёрся руками в пол, – всё же в вас влюбился. Но мне есть за что и поблагодарить вас.

Мужчина медленно и неотвратимо на четвереньках направился к ней, и Майяри, напуганная его жутким взглядом, перекатилась с пяток на ягодицы. Подобравшись совсем близко, Ранхаш выдохнул прямо ей в лицо:

– Я бы хотел поблагодарить одну богиню. Богиню с болот.

В тусклом свете влажно блеснули зубы, и девушка, сдавленно пискнув, упала на спину. Харен тут же навис над ней, и кончик его косы, мазнув Майяри по лицу, бухнулся на пол рядом с её ухом.

– Большое, – вкрадчиво прошептал мужчина, – спасибо.

И оскалился.

– То, что ты посмела скрыть это, разозлило меня даже сильнее побега. И осмелилась же…

– И как бы я сказала?! – перетрусившая девушка взъерошилась и огрызнулась. – При первой встрече? Мол, я спасла вашу ногу, будьте любезны отплатить мне добром и поверить, что я не грабила сокровищницу?

– Позже, – протянул Ранхаш, склоняясь к её лицу.

Майяри запаниковала.

– У нас с вами были натянутые отношения! Мне не хотелось сближаться с вами таким неестественным образо… ой!

Харен уткнулся носом в её шею и удовлетворённо выдохнул. Майяри вздрогнула, когда его руки проползли под её спину и крепко притиснули к мужчине.

– Я так устал, но, боюсь, мне не удастся уснуть по-другому. Полежите немного так.

В комнате воцарилась тишина.

Через пару минут вконец обескураженная девушка осторожно ощупала тяжелеющего мужчину и обеспокоенно прошептала:

– Харен… Господин Ранхаш… Эй, вы же не собираетесь спать на мне? Господин?!

С улицы доносились радостные визги выпровоженной из избы детворы, и хмурый напряжённый Шидай прислушивался к ним с некоторым недоумением. Кто бы мог подумать, что в глубине болот вовсе не болота и даже кто-то живёт? Да ещё и кто-то столь странный… Нет, слухи-то ходили, но уж больно они на сказки были похожи. Глаза лекаря прошлись по широкой спине хозяйки, которая гремела утварью на полке, и задержались на кисти одной из рук. Вместо кожи ту покрывала зеленоватая чешуя, а пальцы украшали мощные жёлтые когти.

Оборотень сразу понял, что живущие здесь нелюди никакие не разбойники. По говору. Бандиты прятаться на болотах начали каких-то пятьсот лет назад – раньше испарения ядовитее были, – за это время язык не успел бы измениться так сильно. Какие-то слова были похожи на южносалейские, какие-то – на северосалейские, а некоторые чем-то напоминали речь замийцев. Шидай в молодости успел хорошо повидать мир и пару раз сталкивался с этой скрытной расой на севере Нордаса, но большая их часть жила ещё дальше, предпочитая холод жаре. Только вот местные жители мало походили на высоких гибких замийцев, кожу которых покрывали узоры из чешуек, волосы имели все оттенки тёмно-зелёного, а в глазах было что-то змеиное.

Женщина наконец отыскала в плетёном коробе резную деревянную чашу и, зачерпнув ею какое-то варево из дымящегося котелка, решительно поставила угощение перед гостем. Шидай украдкой принюхался, с опасением смотря на зеленовато-жёлтое питьё. Запах напоминал о фруктах и каких-то лекарственных травах. Осторожно пригубив напиток под испытующим взглядом хозяйки, оборотень, уже не скрываясь, ещё раз принюхался к чаше. Вкус у питья оказался кисленьким, бодряще травяным и самую малость горьковатым.

– Что это? – полюбопытствовал он.

– Отвар из абдарики месте с конашёнкой и упусником.

Понял Шидай только «отвар» и «месте» и предположил, что остальное – местные растения. И следующий глоток сделал уже смелее.

– Вкусно, – похвалил он и, заметив непонимание женщины, повторил то же, но уже на замийском.

Лицо хозяйки чуточку просветлело, и она соизволила сесть напротив гостя.

– Ну, видать, не из татей, – проворчала она. – У тех умений к разговариванию нет. Да и, гляжу, лета̀ ты ужо нажил, разумение какое-никакое имеешь. Сказывай уж, чево вам надо от нашенской девки?

– Боги с вами, почтенная, – неспешно начал Шидай, внимательно следя за лицом женщины. – Мы думали, что она нашенская.

– Да какая она вашенская?! – возмутилась хозяйка. – Усе прошлые холода, мерзлость перед ними, слякоть после них и благодать после с нами прожила. Чаво ж вы тогда-тось не исщали?

– Знакомства не имели. Встретились мы с ней в мерзлость пред этими холодами, – Шидай постепенно перенимал местный говор: всё же хорошо иметь большой жизненный опыт. – На нашенской стороне её за тать принимали.

– Нашу Майяри?! – разгневалась женщина.

– Оболгали, – поспешил успокоить её Шидай. – По малости лет Майяри сама правду донести не сумела. Сынишка мой её под свой пригляд взял, чтоб… шоб обиды чинить не смели. Мужик он суровый, уважением пользуется и со страхом почитается. Да вот сердце его к Майяри склонилось. А ранее за ним никогда такого не было, по неопытности не сумел донести до неё свои мысли. Напугал.

– Не по сердцу пришёлси? – нахмурилась женщина.

– Да я-то думал, что по сердцу… – Шидай напустил в голос растерянности. – Она ж к нему и с лаской, и с заботой… И злилась, когда он по опасным местам шастался. Ужо порадовался, что внучатки пойдут… – оборотень тоскливо вздохнул. – Сын чуть разум не потерял, когда она убежала. Татей же вокруг тьма! Обидит же кто…