Довольные члены экипажа, вернувшегося с задания, несут свое снаряжение в паре чемоданов. Спасательных жилетов нет — значит, вылет проводился над сушей. Вновь отсутствуют парашюты: экипажи торпедоносцев гордились тем, что не надевают их при боевых вылетах. (Эдвард М. Йонг)

«В районе южной части Тихого океана» — стандартная фраза американских и британских фронтовых сообщений периода войны на Тихом океане. Из соображений безопасности конкретные географические названия не употреблялись, и остававшиеся дома рисовали в своем воображении картины экзотических сражений на покрытых джунглями островах. Подобные же обороты применяли и японские военные корреспонденты, присылавшие сообщения с «Базы 00» на «Южном фронте».

В ходе ожесточенных сражений на истощение на Соломоновых островах и Восточной Новой Гвинее, длившихся почти два года — с лета 1942 г. и до весны 1944 г., — силы противника были равны, а исход войны оставался неясным. В воздухе в этот период продолжалась самая долгая кампания всей Тихоокеанской войны; обе стороны с трудом добивались побед над умелыми неприятельскими летчиками. Долгое время Буин, на юго-восточном окончании острова Бугенвиль, был одной из самых дальних авиабаз японцев. С октября 1942 г., когда Буин впервые перешел под оперативное управление Императорского флота, и пока он не оказался нейтрализованным и отрезанным обошедшими его американцами годом позже, Буин представлял собой жизненно важную базу авиационной поддержки японских войск и флота в ходе кампании на Гуадалканале и последующих сражений на центральных островах Соломоновой гряды. Сейчас мы мысленно вернемся к тем временам и проследим жизнь «типичного» летчика-истребителя Императорской морской авиации, сражавшегося против превосходящих сил противника и базировавшегося на «Базе 00», где-то на «Южном фронте».

Гидроплан-разведчик Тип О (F1M) выполняет вылет в районе Соломоновых островов. Несмотря на устаревшую конструкцию биплана и громоздкие поплавки, F1M отлично поработал в составе Императорского флота в южной части Тихого океана.

Вставший еще до рассвета летный старшина 1 — и статьи Хатори (назовем его так) в столовой заканчивал свой спартанский завтрак, состоявший из смешанного с ячменем риса и супа мисо. Столовая базы располагалась рядом с казармами — группой палаток, установленных в джунглях с южной стороны летного поля. В тыловых частях, где снабжение еще оставалось более или менее сносным, пилотов старались подкормить, включая в их рацион яйца и свежие фрукты. Но на передовых базах, таких, как эта, ждать поставок из метрополии не приходилось, и летчики получали тот же рацион, что и все остальные. Приходилось радоваться и этому. В конце концов им не приходилось питаться одним местным сладким картофелем, на который перевели наземный вспомогательный персонал.

Вместе с другими летчиками, которым подошла очередь принять участие в очередном вылете, Хатори вскочил в грузовик «Нисан» технической группы базы, чтобы проехать четыре километра до летного поля. Взлет должен был состояться вскоре после рассвета, в 05.00 по токийскому времени (ТТ). Хатори должны были сопровождать двое ведомых — назовем их летчиком-матросом 1-го класса Сато и летчиком-матросом 2-го класса Кимурой. Вместе они составляли второе сотай (звено) группы (нутай) из девяти машин, которая делала первый в этот день вылет на прикрытие каравана судов, направлявшегося к Гуадалканалу. Японские войска всегда ориентировались по токийскому времени, где бы они не находились. Здесь 05.00 ТТ соответствовало 06.00 местного времени.

Летное поле представляло собой единственную ровную взлетную полосу длиной около 800 м и шириной не более 30–40 метров, ориентированную с севера на юг от джунглей к морскому берегу. Центральная часть полосы шириной около 10 метров была прикрыта стальными плитами. Взлет, особенно с подвешенными дополнительными топливными баками, всегда проводился в сторону моря. Северный конец полосы упирался в густые джунгли.

Группа Рей-сен Mk 1 (А6М2 Model 21) вышла к кораблям каравана в 06.00 ТТ в районе Рендова и продолжала патрулирование на высоте 3000 метров в течение двух часов, пока в 08.05 ее не сменили истребители второй очереди прикрытия. Самолеты смены покачали крыльями, чтобы подтвердить свою принадлежность, и первая группа вежливо ответила им тем же. Качество радиотелефонов Тип 96-1, установленных в истребителях, было столь низким, что эти рации становились практически бесполезными, и ими никто не пользовался.

Летчики-истребители общались между собой преимущественно при помощи сигналов руками, покачивая крыльями, или, если позволяли обстоятельства, показывая краткие надписи, сделанные мелом на черных досках, которые держали в кабинах самолетов.

Палубный истребитель Тип О (А6М) на расчищенной площадке в джунглях Буйна на Бугенвиле. Видны характерные для японских полевых аэродромов стальные плиты наземного покрытия. (Фото USAF)

Хатори повезло — он летал на старом Mk 1, построенном фирмой «Мицубиси». Как многие опытные летчики, он не особенно доверял новым Mk 2 (А6МЗ Model 32). Несмотря на более мощный двигатель и повышенную скорость Mk 2, он предпочитал более маневренный и устойчивый Mk 1, не говоря уже о его большем радиусе действия. Более того, он отдавал предпочтение более старым Mk 1, выпушенным «Мицубиси», ставя их выше более поздних машин той же марки, которые выпускала по лицензии фирма «Накадзима». Накадзимовские Mk 1 представляли опасность из-за постоянного подтекания масла из двигателя, а самолеты «Мицубиси» таким пороком не страдали. Это мнение Хатори разделяли и другие пилоты его части.

Необходимость все время оставаться бдительным и в то же время бороться со скукой во время сопровождения караванов была тяжелым испытанием для нервов, особенно если неприятельские самолеты не показывались. Бездеятельное патрулирование было повторением предыдущего дня; в такой же операции Хатори участвовал и на прошлой неделе. На этом этапе войны воздушные бои не были ежедневными событиями, хотя в целом кампания и становилась все более напряженной. Точнее, короткие столкновения с противником можно было определить как всплески активности, разрывавшие скуку монотонной службы, когда дни невозможно было отличить один от другого.

Когда группа развернулась на северо-запад, в сторону базы, погода, до того бывшая отличной, стала меняться. Вскоре путь самолетам преградила черная стена туч. Хвосты тумана спустились почти до уровня моря, скрыв потоки дождя, хлеставшие по волнам. Грозовой фронт протянулся по обе стороны, насколько хватало глаз, и обойти его не представлялось возможным. Сначала ведущий группы пытался провести самолеты выше грозовых облаков, но и на высоте 8000 метров клубящаяся масса все еще возвышалась над ними. Иного выбора, кроме как пробиваться сквозь фронт, не было. Они могли смело встречать температурные перепады в облаках или держаться поверхности океана, скользя сквозь сплошные полосы дождя в надежде, что никто не воткнется в волну. Сигналами рук командир дал приказ группе рассыпаться на отдельные тройки, которые должны были прорываться сквозь грозовой фронт порознь, чтобы избежать столкновений в тучах. Хатори, в свою очередь, передал сигналами Сато и Кимуре приказ оставаться неподалеку и ни в коем случае не терять с ним визуальный контакт. Как только они погрузились в белую массу, турбулентные вихри внутри облака свирепо обрушились на Рей-сен. Хатори не отрывал глаз от приборов, лишь временами бросая взгляды назад, чтобы удостовериться, что его ведомые все еще следуют за ним. В таких условиях было очень легко потерять ориентацию.