— Он так старался меня успокоить. Мне просто необходимо было переменить тему.

— И ты пригласила его?

— Я сказала, что хочу пострелять из его пистолета.

Аманда уставилась на сестру и медленно покачала головой:

— Скажи, что ты шутишь. — Теперь головой покачала Ники. — Он мог понять тебя как угодно.

— Аманда, — прервала ее Ники. — Все было совсем не так. — «О боже, все было именно так!» — И никаких последствий, так что не стоит и вспоминать об этом.

— Я думала, ты хочешь, чтобы я удержала тебя у края пропасти.

— Давай считать, что ты меня напугала и теперь все в порядке. Пойду — принесу чего-нибудь поесть. А ты посиди тут и последи за Микки. — Радуясь предлогу сбежать, Ники вскочила на ноги.

— Микки хочет шоколадное пирожное, — с надеждой сказала Аманда.

— Микки ленится двигаться, и доктор предупредил, что мы должны следить за его весом.

И Ники, не слушая ворчания сестры по поводу тупых докторов, поспешила к буфетной стойке.

Там собралось несколько женщин.

— Я обещала кое-кому затронуть вопрос о земельных участках, — говорила стройная блондинка.

— А я должна все записывать для моей соседки, потому что она работает допоздна, — подхватила полная рыжеволосая женщина. — У меня на руках и ее младенец, и мой. Я надеялась отвести их в детский центр.

— Если бы только Синди предупредила заранее, что не придет, — сердито буркнула буфетчица. Уперев руки в бока, она обозревала собравшихся.

— Всем интересно узнать о судьбе земли Андерсона. Я знаю, что мужчины хотят устроить там новый спортивный комплекс, а ведь это — прекрасная возможность привнести в Парадиз-Пайнз немного культуры.

— А что твоя племянница, Сара? Может она прийти и присмотреть за детьми? — спросила блондинка.

Рыжая помотала головой.

Разобравшись в сути проблемы, Ники выступила вперед:

— Может быть, я смогу помочь? Мне не трудно побыть с детьми, пока идет собрание.

Женщины, все как одна, устремили на нее благодарные взгляды.

Трейс стоял в сторонке с парой знакомых и беседовал с ними, оглядывая в то же время толпу. И вдруг возле них, как джинн из бутылки, возникла Ники. Разговор оборвался.

— Джентльмены. — Улыбаясь всем сразу, она подала Трейсу тарелку с закусками и стакан пунша. — Продолжайте, пожалуйста. — И тут же повернулась и исчезла.

Однако собеседники Трейса успели обратить на нее внимание. Он заметил, что они молча провожают глазами ее облаченную в черно-белый наряд фигурку. Естественно!

— Чем это вы заслужили особое внимание? — спросил Корд Салливан, мэр города.

Трейс сердито посмотрел на него.

— Так это и есть твоя няня? Симпатичная. — Паркер, парикмахер, человек по природе шумный и далекий от стеснительности, вперил взгляд в спину удаляющейся Ники, не обращая никакого внимания на неудовольствие Трейса.

— Оставь свои грязные мысли, Паркер. — Трейс посмотрел на приятеля так, словно готов был убить его. — Она у меня работает.

— Хорошо устроился.

Трейс сделал шаг вперед:

— Что ты сказал?

Следующий двусмысленный комментарий застрял у Паркера в горле. Он моргнул и отступил. Может быть, он таки умнее, чем полагает Трейс?

— Я просто сказал, что она очень мила. — Паркер опять посмотрел вслед Ники. — Я, пожалуй, подъехал бы к ней, если ты не возражаешь.

«Через мой труп, — подумал Трейс. — Как будто Ники обратит хоть какое-то внимание на эту старую колоду. Она — сама непосредственность, а Паркер — тип наглый и скользкий». Вслух же он прохрипел:

— Не трать время.

— Хорошо, хорошо. — Паркер кивнул и подмигнул. — Намек понял.

Трейс покачал головой, но не стал ничего объяснять. Пусть этот дурень думает, что между Трейсом и Ники что-то есть. По крайней мере, отвяжется.

Не то чтобы Трейс ревновал. У него нет права на это чувство.

«Сходим вдвоем» — эти слова вновь прозвучали у него в ушах, и он вновь спросил себя, что, собственно, имел в виду.

И этот удивительный поцелуй.

Трейс не мог вспомнить, когда его тело в последний раз одерживало победу над разумом.

Во время короткого собрания городского совета его мыслями полностью владела Ники. Хорошо еще, что он и так знал, о чем будет говорить мэр. Иначе просто не понял бы.

Работодатель не может назначать свидание няне. Более того, он был бы просто дураком, если бы пригласил Ники Родес. Он совершенно не подходит ей.

Вот последствия того, что когда-то он позволил страху одиночества управлять его поступками: брак без особой любви, сын, которого он совершенно не знает, и эта горячая штучка в его доме.

Да, все это не радует, но надо смотреть правде в глаза. Ники Родес не для него. И потом, они совершенно разные. Она любит поболтать, а ему нужна тишина. Она любит детей, а он не знает, как обращаться с собственным ребенком.

Вывод прост: у него нет ничего общего с чувствительной, нежной, удивительной Ники Родес.

Дьявол! Если бы Донна была жива — они, он был совершенно уверен — увеличили бы статистику разводов.

Лучше забыть, что он когда-либо произносил слово «вдвоем».

Кроме того, ее, возможно, скоро тут не будет, и она не сможет принять приглашение. Если ей подвернется работа воспитательницы или учительницы, она немедленно ухватится за нее, а ему и Микки предоставит самим собирать осколки их жизней.

Подождите! Так поступила его мать.

Это нехорошо — сравнивать няню со своей давно сбежавшей матерью.

Ники поставила коляску у крыльца и взяла Микки на руки.

— Ну, малыш, вот мы и дома. Ты готов к тому, чтобы немного перекусить? А я с удовольствием выпью чего-нибудь холодненького.

Она открыла дверь, вошла в дом и, как всегда, направилась в гостиную — положить сумку с детскими вещами на софу. И… чуть не положила ее на Трейса: он крепко спал, растянувшись на софе.

— Ш-ш-ш, — прошептала она Микки. — Папа спит.

Не желая будить Трейса, девушка унесла Микки на кухню, устроила в высоком стульчике и поставила перед ним тарелку с виноградинами. Их не было дома чуть больше часа. Как давно Трейс пришел? И как долго пробудет тут?

Убедившись, что Микки увлекся фруктами, она позвонила в участок, Лидии, и объяснила, как обстоят дела.

— Я просто хотела узнать, нет ли чего-либо срочного и надо ли его разбудить.

— Я должна посмотреть график шерифа. — После минутного молчания Лидия сообщила: — У него назначена одна встреча, но я перенесу ее на завтра. Пусть он поспит. У него было несколько тяжелых ночей.