В кубрике находилось примерно двадцать человек. Некоторые сидели на нижних койках, один-два стояли, держась за спинки, но большинство лежало неподвижно. Те, кто лежал на койках, были солдатами, и некоторые из них выглядели так, будто уже никогда не встанут. Николсон достаточно нагляделся на мертвецов: восковые щеки, пустые глаза, безвольные тела, покрытые бесформенной одеждой. Здесь находилось также несколько медицинских сестер в рубашках цвета хаки и подпоясанных ремнями юбках да двое-трое гражданских. Все они, даже темнокожие медсестры, казались очень бледными и больными. «Кэрри Дансер», должно быть, носило по волнам еще с полудня, и жестокая качка продолжалась бесконечно долго.

— Кто здесь старший? — Голос Николсона вернулся к нему, отраженный металлическими переборками кубрика.

— Думаю, что он. Вернее, я думаю, что так думает он. — Изящная, невысокая, подтянутая пожилая дама с серебристыми волосами, стянутыми на затылке в тугой узел, и в лихо сдвинутой набок соломенной шляпке, стоявшая рядом с Николсоном, еще не утратила отблеск властности в выцветших голубых глазах, но сейчас в них читалось еще и отвращение, когда она указывала на человека, сгорбившегося рядом с полупустой бутылкой виски на столе. — Но он, конечно, пьян.

— Пьян, мадам? Я не ослышался, вы сказали, что я пьян?

Николсон подумал, что это единственный здесь человек, который не бледен и не болен. Лицо, шея, даже уши у него были кирпичного цвета, драматически контрастирующего со снежно-белыми волосами и кустистыми белыми бровями.

— Вы имели наглость... — Он поднялся, пошатываясь и одергивая руками пиджак своего белого льняного костюма. — Клянусь небом, мадам, если бы вы были мужчиной...

— Знаю, — перебил его Николсон, — вы бы отделали ее до полусмерти. Заткнитесь и сядьте. — Он снова повернулся к женщине: — Ваше имя, пожалуйста?

— Мисс Плендерлейт, Констанция Плендерлейт.

— Этот корабль тонет, мисс Плендерлейт, — быстро произнес Николсон. — Каждую минуту он дает все больший крен на нос. Приблизительно через полчаса мы сядем на скалы, и в любой момент на нас вновь может обрушиться тайфун. — Здесь уже горели два-три фонарика, и он оглядел окружающие лица. — Мы должны торопиться. Большинство из вас выглядят полумертвыми. Думаю, вы и чувствуете себя так же. Но мы должны торопиться. У нас есть спасательная шлюпка, стоящая у борта всего лишь в десяти метрах отсюда. Мисс Плендерлейт, сколько человек не в состоянии пройти такое расстояние?

— Спросите мисс Драчман. Она старшая сестра. — Совсем другие интонации в голосе мисс Плендерлейт говорили о том, что к мисс Драчман она относится в высшей степени положительно.

— Мисс Драчман... — выжидательно произнес Николсон.

Девушка в дальнем углу повернулась и взглянула на него. Лицо ее было в тени.

— Боюсь, что только двое, сэр. — Несмотря на налет напряжения, у нее был мягкий, низкий и музыкальный голос.

— Боитесь?

— Все остальные лежачие умерли этим вечером, — сказала она спокойно. — Пятеро, сэр. Они были очень больны, а погода была весьма скверной, — произнесла она не вполне твердо.

— Пятеро, — повторил Николсон, медленно и удивленно покачав головой.

— Да, сэр. — Ее рука крепче прижала стоявшего на койке рядом с ней малыша, а другой рукой она плотнее укутала его одеялом. — А этот малыш проголодался и очень устал. — Она попыталась осторожно вынуть грязный пальчик изо рта ребенка, но тот воспротивился ей, продолжая разглядывать Николсона.

— Его хорошо накормят и уложат спать в тепле сегодня ночью, — пообещал Николсон. — Ладно. Все, кто может, идите к шлюпке. Сначала самые крепкие. Будете удерживать шлюпку и усаживать в нее раненых. Сколько ранено в руку или в ногу, кроме лежащих, сестра?

— Пять, сэр.

— Нет необходимости называть меня «сэр». Вы, пятеро, подождите, когда кто-нибудь спустится в шлюпку и поможет вам погрузиться. — Он похлопал по плечу пившего виски человека: — Вы идите вперед.

— Я?! — Мужчина был просто взбешен. — Я командую здесь, сэр. Фактически я капитан, а капитан всегда оставляет корабль последним.

— Идите вперед, — терпеливо повторил Николсон.

— Скажите ему, кто вы, Фостер, — ехидно предложила мисс Плендерлейт.

— Непременно. — Он опять встал, держа одной рукой кожаный саквояж, а другой — полупустую бутылку. — Меня зовут Фарнхолм, сэр. Бригадный генерал Фостер Фарнхолм. — Он театрально поклонился. — К вашим услугам, сэр.

— Счастлив слышать это, — холодно улыбнулся Николсон. — Вперед.

За спиной у него раздалось довольное хихиканье мисс Плендерлейт, прозвучавшее неестественно громко в наступившей тишине.

— Клянусь богом, вы заплатите за это. Вы, несносный молодой... — Фарнхолм торопливо оборвал себя на полуслове и отпрянул от надвинувшегося на него Николсона. — К черту, сэр! — зашипел он. — Морская традиция. Первыми — женщины и дети.

— Знаю. Тогда мы выстроимся на палубе и все умрем как джентльмены под сопровождение оркестра. Не буду повторяться, Фарнхолм.

— Для вас — бригадный генерал Фарнхолм. Вы...

— Вас встретят салютом из семнадцати выстрелов, когда вы взойдете на борт нашего судна, — пообещал Николсон и резко толкнул все еще цеплявшегося за саквояж старика прямо в руки ожидавшего этого боцмана, который вытащил Фарнхолма наружу менее чем за четыре секунды.

Луч фонаря Николсона обследовал кубрик и остановился на сидевшем на койке укутанном в плащ человеке.

— А как относительно вас? — спросил Николсон. — Вы ранены?

— Аллах добр к тем, кто любит Аллаха, — ответил человек замогильным голосом. Темные, глубоко посаженные глаза сверкнули над орлиным носом. Он встал, высокий, величественный, и натянул на голову черную шапку. — Я не ранен.

— Хорошо. Тогда вы следующий. — Николсон направил луч фонаря дальше, осветил капрала и двух солдат. — Как вы, парни, чувствуете себя?

— О, мы отлично себя чувствуем, — ответил ловкий худощавый капрал, отводя озадаченный и подозрительный взгляд от двери, в которой только что исчез Фарнхолм, и ухмыльнулся Николсону. Эта ухмылка не скрыла налитых кровью глаз и желтизны измученного лихорадкой лица. — Сыны Британии. Мы в прекрасной форме.

— Вы лжец, — сказал Николсон добродушно. — Но благодарю вас. Вперед. Мистер Вэнниер, проводите их, пожалуйста, в шлюпку. Пусть они прыгают по одному, когда шлюпка окажется ближе к палубе. Она должна подниматься на волне до полуметра. И подстрахуйте каждого спасательным линем, на всякий случай. — Он подождал, когда широкая спина человека в плаще исчезнет в дверях, и с любопытством посмотрел на маленькую женщину, стоящую рядом: — Кто этот приятель, мисс Плендерлейт?

— Это мусульманский проповедник с Борнео. — Она неодобрительно поджала губы. — Я провела четыре года на Борнео. Каждый морской бандит, о котором я слышала, был мусульманином.