— Вот как, — произнес Мейсон тоном, отражавшим лишь вежливыйинтерес и не более. — А теперь можем ли мы взглянуть на дело с амнезией? Майорочень беспокоится.

— Далее, — невозмутимо продолжал сержант Дорсет, — полицияграфства задержала жену Драммонда. Та клялась, что убила, обороняясь, и чтосиделка Уиннетов шантажировала ее. Сиделка, в свою очередь, назвала ее лгуньей.Вполне может быть: признавшись в убийстве, миссис Драммонд поставила себя вслишком трудное положение, чтобы обвинять кого-либо в шантаже. Как я понимаю, —заключил сержант — графство настолько удовлетворено раскрытием убийства, что срадостью умывает руки: все остальное их не волнует.

Мейсон в упор посмотрел на Дорсета:

— Слушайте, может, поделитесь со мной, какое отношение всеэто имеет к жене майора Уиннета?

Дорсет тяжело вздохнул.

— Хотел бы я, черт побери, это знать, — произнес он. Затемдобавил со значением: — Но готов поставить сто к одному, теперь мы уже никогданичего не узнаем.

— Спуститесь на нашу грешную землю, Дорсет, — сказал емуМейсон. — Это убийство — дело графства. И конторе шерифа вряд ли понравится,если люди из города будут совать туда свой нос.

Дорсет согласно кивнул:

— Да, точно так же и с делом об амнезии. Вы преподнесли этокак дело города. Поэтому люди шерифа не будут совать в него свой нос.

Сержант Дорсет бросил на адвоката мрачный, но не лишенныйуважения взгляд.

Мейсон пожал плечами:

— Не вижу никакой связи между делом об убийстве и нашимделом. Тем более что у шерифа есть признание. Сейчас ясно одно: у вас находитсяжена майора Уиннета, страдающая серьезным нервным заболеванием. И если ейстанет хуже из-за глупейших домыслов и догадок, вам придется горько пожалеть обэтом, Дорсет. Так выдадите ее нам сейчас или мне применить subpoena[4].

— Сейчас, черт побери, сейчас, — торопливо пробормоталДорсет. Сержант снял трубку телефона: — Пришлите ко мне дело об амнезии номервосемьдесят четыре в ночном рапорте. Немедленно, — приказал он.