Йенсен обнаружил (а множество последующих экспериментов подтвердили его открытие), что многие виды животных — рыбы, птицы, песчанки, мыши, крысы, мартышки и шимпанзе — часто предпочитают более длинный и непрямой путь получения еды[21]. (По сути, единственным видом животных, предпочитающим «ленивый путь», остаются — и вы, наверное, догадались об этом — кошки.) Иными словами, до тех пор пока работа, как говорится, по плечу, рыбы, птицы, песчанки, крысы, мыши, мартышки и шимпанзе предпочитают заработать себе еду.

Это заставляет нас вновь вспомнить о Жан-Поль. Если бы она была экономически рациональной птицей, заинтересованной в том, чтобы получить еду с минимальными усилиями, она бы просто питалась из кормушки и не обращала никакого внимания на головоломку. Вместо этого она часами играла с этой и другими головоломками, потому что именно они обеспечивали ей более осмысленный способ заработать свой корм и провести свое время. Она не просто существовала, а занималась своего рода творчеством, то есть «зарабатывала себе на жизнь»[22].

* * *

Сама по себе идея contra freeloading противоречит принятой среди экономистов точке зрения, согласно которой субъекты всегда выбирают способ, позволяющий им получить свою награду за счет минимизации усилий (единственным похвально рациональным животным является кошка). Согласно этой традиционной экономической точке зрения любые расходы (в том числе расходы жизненных сил) являются затратами, следовательно, рыба, птица, мышь, крыса, мышь, мартышка, шимпанзе или любой другой организм не должен растрачивать силы добровольно. Зачем работать, когда можно получить то же самое (а то и большее) количество еды, не прилагая к этому никаких усилий?

Когда я решил описать выводы contra freeloading одному из своих друзей — рациональных экономистов (как ни странно, такие друзья у меня еще остались), он сразу же объяснил мне, что выводы Йенсена, по сути, ничуть не противоречат стандартной экономической теории. Он терпеливо поведал мне, почему это исследование не имело никакого отношения к экономике. «Видишь ли, — сказал он, обращаясь ко мне как к маленькому ребенку, — экономическая теория изучает поведение людей, а не крыс или попугаев. У крыс очень маленький мозг и почти не развит неокортекс[23], поэтому нет ничего удивительного в том, что эти животные не понимают, что могут получить еду бесплатно. Они просто находятся в смятении».

«В любом случае, — продолжил он, — я уверен, что если бы ты захотел повторить эксперимент Йенсена с нормальными людьми, то не нашел бы никаких следов эффекта contra freeloading. И я уверен на сто процентов, что если бы ты использовал в качестве своих подопытных крыс экономистов, то увидел бы, что ни один из них не занимается нерациональным трудом!»

В его словах была своя логика. И хотя я чувствовал, что изучение поведения животных позволяет нам делать общие заключения о том, как к работе относятся человеческие существа, мне показалось нелишним провести эксперимент в области contra freeloading с участием людей. Правда, я решил, что в качестве участников не стоит привлекать экономистов (хотя бы потому, что на основании изучения поведения экономистов нельзя делать выводы о поведении обычных людей).

Что вы думаете по этому поводу? Склонны ли человеческие существа как таковые к contra freeloading или же они являются более рациональными? в том числе вы сами?

После того как Дэвид покинул мой офис, я начал размышлять о том разочаровании, с которым столкнулись он и Девра. Отсутствие аудитории для их работы оказало значительное влияние на уровень их мотивации. Так что же, помимо зарплаты, придает работе смысл? Может быть, это удовлетворение от целенаправленного участия? Может быть, все дело было в том, что я сам, как и Жан-Поль, наслаждался стоящей передо мной проблемой и испытывал удовлетворение от ее решения (что приводило к возникновению смысла с маленькой буквы «с»)? Возможно, мы ощущаем смысл только тогда, когда перед нами стоит задача более крупного порядка? Возможно, мы просто надеемся на то, что кто-то другой, особенно важный для нас человек, сможет приписать значение сделанному нами? Возможно, нам просто нужна иллюзия того, что когда-нибудь наша работа может оказаться полезной многим другим людям, иметь ценность для большого мира вокруг нас (это можно было бы назвать Смыслом с большой буквы «С»)? Скорее всего, так оно и есть. Но я думаю, что даже наличие смысла (с маленькой буквы) может оказаться достаточным мотивом, управляющим нашим поведением. Занимаясь деятельностью, каким-то образом связанной с нашей самооценкой, мы можем получить дополнительную подпитку для мотивации, что заставит нас работать еще усерднее.

Возьмем, к примеру, писательский труд. Когда-то я писал научные работы с целью продвинуться вверх по карьерной лестнице. Но я также надеялся (и продолжаю надеяться), что мои труды смогут каким-то образом повлиять на окружающий мир. Насколько усердно я бы занимался написанием научных статей, если бы знал, что никто в мире не удосужится их прочитать? (Зная, что чаще всего наши работы никто не читает, мы, преподаватели, тем не менее надеемся на то, что они заинтересуют хоть кого-то помимо наших студентов). Как бы я поступил, если бы знал наверняка, что мою работу так никто и не прочтет?

Мне нравится заниматься исследованиями. Я получаю огромное удовольствие от этого процесса. Я с радостью расскажу вам, дорогой читатель, о том, как провел последние двадцать лет своей жизни. Я почти уверен в том, что эту книгу прочтут моя мама[24]и еще пара-тройка дорогих для меня людей. А если бы я знал со стопроцентной уверенностью, что эту книгу никто не прочтет? Что Клер Вахтэл (мой редактор из издательства HarperCollins) положит мою рукопись в ящик стола, заплатит мне за нее, но так и не опубликует? Сидел бы я глубокой ночью над очередной главой? Ни в коем случае. Многое из того, что я делаю в жизни, в том числе статьи и записи в блоге, происходит под воздействием моего эго, то есть мотивации, связывающей мои усилия со смыслом, который (как я надеюсь) мои читатели найдут в моей работе. Без наличия аудитории я буду иметь крайне незначительную мотивацию к упорному труду.