на пассажирском сиденье, подняв голову и твердо посмотрев в глаза. Весь страх и ужас, которые я видел при нашем расставании, исчезли. Когда мы приехали, он обнял меня и вошел в автобус. Автобус тронулся, а он махал из окна рукой на прощание.

* * *

Следующие два года мы получали от него мало писем. Шари часто писала ему, присылала фотографии дома, сада, описывала все, что у нас происходило. Но Джефф никогда не был большим писателем, и меня не удивило, что мало слышали от него в ответ. Звонил он один или два раза.

Казалось, ему все нравится. Я уверил себя в том, что где-то в Германии «новый» Джефф жив-здоров и все еще работает над созданием достойного будущего для него самого. Когда я думал о нем, я видел его в военной форме и думал об этой форме как о спасении. Армия привнесла порядок в его глубоко хаотичную жизнь, и я надеялся или, возможно, даже позволил себе поверить, что в этом порядке Джефф действительно нашел дом.

И вдруг, за три месяца до окончания срока его военной службы, на пороге моего дома появился солдатский сундучок Джеффа. Внутри я нашел его армейскую форму, куртку и брюки – казалось, все его имевшиеся в то время пожитки. Не было ни записки, ни письма, ничего, что могло бы дать мне хоть малейшее представление о том, куда делся Джефф. Несколько дней спустя по почте пришли документы об увольнении из армии. Там значилось, что Джеффа отправили в отставку с почестями, хотя кодовый номер указывал, что увольнение было произведено по определенной причине. В случае Джеффа этой причиной, как мы позже выяснили, был алкоголизм.

Во всех этих бумагах по-прежнему не было никаких указаний на то, куда уехал Джефф. Его призвали в армию в Северной Каролине, но я понятия не имел, куда он мог отправиться после этого. Прошел еще месяц, прежде чем я узнал.

Однажды субботним утром зазвонил телефон. Это был Джефф. Он сказал, что звонит из Майами, штат Флорида. Он казался вполне счастливым. Он рассказал мне, что работает в закусочной с сэндвичами и пиццей под названием «Саншайн Саб Шоп». Он добавил несколько деталей, и я не стал расспрашивать его дотошно. Теперь он был сам по себе, далеко, за пределами моей способности помочь ему, если он попадет в беду. Я позволил себе думать о расстоянии, разделявшем нас, с оптимизмом, как будто, находясь далеко от дома, Джефф таким образом взрослел. В течение следующих нескольких недель он время от времени звонил, его голос звучал отрывисто, разговоры были короткими, что не было чем-то необычным. Как-то он сказал мне, что сейчас живет с женщиной, нелегальной иностранкой, которая предложила ему деньги, чтобы он женился на ней. Мы, конечно, постарались его отговорить.

Последний звонок был связан с деньгами. Джефф снова был на мели, совсем на мели, и без возможностей заработать больше. Он попросил Шари немедленно прислать ему немного денег, но она отказалась. Она сказала ему, что единственные «деньги», которые она ему пришлет, – это билет на самолет до Кливленда. Если он захочет вернуться домой, она вернет его обратно. Она сказала ему, что не будет посылать ему денег на билет, а купит его сама – билет будет ожидать его в аэропорту.

Джефф согласился вернуться домой. Он не протестовал. Он казался смирившимся, как будто уже привык отказываться от независимости, которую был не в состоянии сохранить.

Я встретил его в аэропорту Кливленда несколько дней спустя, ожидая увидеть неряшливого, забитого молодого человека, удрученного и униженного. Однако, когда он вышел из самолета, он лучезарно улыбался и издалека выглядел удивительно жизнерадостным. Но когда он подошел ближе, я понял, что он пьян, и именно это придавало ему веселый вид.

– Прости, папа, – сказал Джефф, подходя ко мне. – Наверное, я немного перебрал в самолете.

Как только он подошел ко мне ближе, я увидел, что Джефф был грязным и растрепанным. У него выросли усы, за которыми он не ухаживал, и теперь они были клочковатыми и неопрятными. Его одежда выглядела давно не стиранной, покрытой пятнами. От него разило виски, а в уголке рта свисала сигарета.

Но через несколько дней он снова просветлел. Оказавшись дома, он старался быть полезным. Он колол дрова, помогал валить дерево и собирал упавшие ветки. Как будто армия привила ему трудовую этику или, по крайней мере, помогла ему обрести волю к действию, даже когда он не хотел этого делать.

Однажды днем, с приближением зимы, мы решили обернуть водопроводные трубы теплоизоляцией. Джефф помогал мне на чердаке, но когда дело дошло до укутывания труб в подвале, настоял на том, чтобы сделать все самому.

– Нет, не ходи туда, пап, – решительно сказал он. – Давай я сам.

И так Джефф вошел в подвал, где когда-то хранил тело своей первой жертвы. Я видел, как он лежал на спине, обматывая изоляцию вокруг медных труб, а затем закрепляя ее на месте толстым плетеным шпагатом. Когда он снова вышел, он отряхнулся, веселый и полный энтузиазма, готовый к следующему домашнему заданию.

Но этот прилив энтузиазма длился всего несколько дней. Вскоре Джефф начал искать работу. Я либо высаживал его у торгового центра, либо оставлял ему машину, чтобы он мог искать работу.

И конечно же, когда он оставался один, он начинал пить.

Всего через две недели после возвращения домой Джеффа арестовали в местной гостинице «Рамада Инн». Его попросили покинуть бар, потому что он пил водку прямо из бутылки. Он отказался, и его отвели в вестибюль. Однако даже тогда он не ушел. Вместо этого он слонялся у входной двери, все еще прихлебывая из бутылки. Наконец вызвали полицию, и тут Джефф внезапно впал в ярость. Потребовалось три офицера, чтобы удержать его. Арестованный, а позже обвиненный в пьянстве и хулиганстве, Джефф был доставлен в исправительное учреждение Акрона.

Краткое тюремное заключение не принесло Джеффу пользы, и после эпизода в гостинице пьянство так и не прекратилось, по крайней мере, пока он жил со мной и Шари. Время от времени в состоянии алкогольного опьянения он терял очки или бумажник. Несколько раз даже забывал, где оставил машину. Шли недели, и я стал привыкать к ночным звонкам. Иногда звонил с мольбой о помощи сам Джефф, иногда звонил бармен или полицейские, но суть всегда была одна – Джефф пьян, он не может вести машину, нужно приехать и забрать его.

К зиме 1981 года мы с Шари решили, что жизнь Джеффа начала рушиться, что он должен взять себя в