Я плелась вперед, увлекаемая сильной рукой мужа, но мысленно по-прежнему оставалась в гробнице принцессы Пархэ. Чем дальше мы отходили от нее, тем шире разрасталась страшная пустота у меня в голове. В следующем выставочном зале муж попытался привлечь мое внимание, жестами показывая на что-то, но я не могла сосредоточиться. Мне казалось, что мою душу без остатка поглотила гробница принцессы. На лбу выступил холодный пот, голова закружилась. Мне было трудно дышать, словно я проглотила огненный шар, и он пылал у меня во рту. Стоило мне с трудом выдохнуть, как лицо обдавало горячим воздухом. К тому времени, когда мы добрались до выхода из последнего зала, я была мокрой от пота. Я бессильно опустилась на лестничную площадку перед входом в музей. Муж дергал меня за руку, но ноги больше не держали меня, я не могла сделать и шага.

— Я не могу идти, — еле выговорила я, дрожа всем телом.

Лицо мужа скривилось, он стал нервно озираться по сторонам. Сначала он еще пытался что-то сделать: тряс меня, топал ногами от досады, что-то кричал, а потом быстро побежал куда-то.

Вокруг стайками порхали бабочки. Белоснежные бабочки. Бесчисленные бабочки летали у меня над головой, осыпая меня белой пылью. Все тело охватил зуд, кружилась голова. Я последним усилием поднялась на ноги. Какая-то неодолимая сила тянула меня. Вокруг никого не было видно. Стояла лишь белая пыль. Когда она улеглась и сознание прояснилось, я обнаружила, что стою перед могилой принцессы.

«Хочешь зайти?» — раздался его голос. Молча кивнув, я стала медленно спускаться в гробницу. Мои ноги, ступавшие по полуразрушенной лестнице, больше не дрожали и не подкашивались. Путаные мысли постепенно становились на свои места. С каждым шагом у меня прибавлялось сил. Когда я вошла внутрь гробницы, сразу стала видна красная стена. На ней тускло проступала роспись. До меня донесся едкий запах дыма и плесени, а потом послышался его голос:

«Человек с луком в руке похож на телохранителя принцессы. Черный предмет на его плече — это булава. Теперь он будто бы охраняет гроб своей госпожи. Но что было раньше? Смотри — воин сторожит дверь, девушки прислуживают своей хозяйке, музыканты играют песни, евнухи держат зонт. Это место не гробница, а дворец. Прислушайся, разве не слышишь пение флейты?»

Его голос звучал одновременно и близко и далеко. Но он стих, и вместо него полились звуки музыки. Когда перед глазами все заволокло белесым туманом, музыкант, державший флейту, шагнул со стены в комнату. Флейта играла громче, нарисованные фигуры, плавно двигаясь в такт мелодии, сошли вниз одна за другой: воин в красном капюшоне, евнух с зонтом в руках, служанки. Они пели и кружились вокруг меня в танце.

Тут у меня хлынули слезы. Мне вдруг почудилось, что я ощутила легкое дуновение его дыхания.

— Это вы? — тихо спросила я. Но звук моего голоса разрушил чудесный мираж: служанки и воин растаяли, исчезло и его дыхание. Я оглянулась. Вокруг меня никого не было. Музыканты тоже вернулись обратно под стеклянный купол, осталась лишь темнота. Закрыв лицо руками, я без сил опустилась на пол. Прижав ладони ко рту, я боролась с рвущимися изнутри рыданиями. Но сдерживать слезы уже не получалось. Давясь всхлипами, я заплакала…

В какой-то момент я почувствовала, как кто-то гладит меня по плечу. Я медленно подняла голову и посмотрела вверх. Надо мной возвышалась фигура какого-то человека. Бледный как смерть, словно только что вышедший из гробницы, он смотрел прямо на меня. Протянув руки, он взял меня за подмышки и поставил на ноги, а затем нежно обнял. Последние силы оставили меня. С трудом удерживаясь на ногах с его поддержкой, я тихо, еле выговаривая слова, произнесла:

— Почему вы пришли только сейчас?

Он осторожно погладил меня по спине. Я чувствовала, что проваливаюсь в очень глубокий сон.

В просветах между ветками гинко синело небо. Ветви этого старого дерева, словно широко раскрытые крылья птицы, оседлали ветер. Его шум напоминал плеск волн, доносящийся издалека. Вокруг стояла тишина, и лишь иногда, будто во сне, мне слышался призрак смеха детей. Время было после полудня. Впервые за долгое время выдался тихий и мирный денек.

Все случилось в тот момент, когда я, убаюканный пением ветра, носившегося по волнам, задремал, отключившись от реальности. Я проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Приоткрыв глаза и прикрыв их рукой от солнца, я посмотрел на стоявшего рядом мужчину. Это был брат. Я медленно встал.

— Почему вы так быстро вернулись? — с тревогой спросил я.

Брат выглядел страшно взволнованным. Его затылок был мокрым от пота, а лицо исказилось от страха, — казалось, он был готов в любой момент расплакаться. Он безостановочно что-то шептал, но я не мог понять, что именно. Чем громче он пытался говорить, тем более отрывистыми и неразборчивыми становились его слова, для меня они превращались в пароль, который невозможно было разгадать.

— Не волнуйтесь, говорите медленнее, — попросил я, стараясь держать ровный тон и одновременно прогоняя остатки сна. — Что случилось, из-за чего вы так взволнованы?

— Нету! Она исчезла!

В этот момент холод прошел по позвоночнику, меня прошиб озноб. Брат был один. Я не мог поверить в то, что девушка, которая буквально несколько минут назад ушла осматривать музей в компании мужа, которая держала его за руку и ни на секунду не отпускала ее, которая смотрела на него с такой чарующей улыбкой, — эта девушка — исчезла.

— Больно… музей… исчезла…

Это были единственные слова, которые я сумел вычленить из хрипов, похожих на скрежет ножовки по металлу.

— Хёнсу стало плохо? Где она сейчас?

Но брат уже не мог говорить, он лишь, отчаянно жестикулируя, показывал в сторону музея. Здание музея, напоминавшее высокую, массивную башню, имело несколько устрашающий вид.

— Что случилось? Где ты оставил жену? Почему пришел один? — вмешалась мать, как раз проснувшаяся в это время.

От ее вопросов брат совсем расстроился. Он стал скрипеть еще громче, отчего у него на шее вздулись вены, а у меня от его резкого голоса побежали по коже мурашки. Я схватил его за плечо и, сильно тряхнув, сказал:

— Брат, не волнуйтесь, послушайте, что я вам скажу. Я не знаю, что произошло, может быть, она просто ненадолго отошла в туалет и скоро придет сюда, ведь она помнит, что мы остались на этом месте. Вы с мамой побудьте здесь. Если вы уйдете, то хёнсу может вас не найти. Вы понимаете, о чем я говорю? Я говорю, что нам нельзя уходить всем вместе. Вы оставайтесь здесь, а я поищу ее. Вы поняли?

Несмотря на показную уверенность, я преисполнился дурными предчувствиями. В голове рождались догадки — одна страшнее другой. Ни с того ни с сего я вспомнил цирковое представление, на которое мы ходили в Китае. Я вспомнил девочку, поднимавшуюся к потолку при помощи зеленого полотна. «Может, хёнсу исчезла так же, как та девочка? — мелькнула мысль. — Исчезла, словно фея, отыскавшая свой наряд с крыльями и улетевшая в небеса? Может быть, с ней тоже случилось подобное?»