Брат нарядился в свадебный костюм жениха, а девушка, помимо платья невесты, надела головной убор чжокдури. Переодевшись, они встали рядом, спиной к павильону Кёнхверу. Брат улыбался так же широко, как во время свадьбы в Китае, а она, скромно потупившись, поглаживала вышитые на одежде пионы. Только когда фотограф придвинул камеру, она робко подняла голову и с нежной улыбкой посмотрела в объектив. Пока фотограф возился с аппаратурой, я сделал снимок своим фотоаппаратом. Рамка видоискателя, в которую были заключены фигуры жениха и невесты, виделась мне неким знаком. Зловещим предостережением, говорившим, что есть нечто, к чему я ни в коем случае не должен прикасаться.

Я закончил работать с оконными рамами арочной формы. Теперь оставалось только поднять их на крышу лебедкой и обработать силиконом. Выполнять эту работу мне предстояло уже наверху — на пятом этаже. В подобных местах страх человека перед высотой усиливается в разы. Но лично для меня не существовало никакой разницы между ремонтом перил двухэтажного дома или выкладкой фасада высотного здания. Я уверен, что страх не рождается высоко над землей, а поднимается из сердца. Мое же сердце было холодным и сильным, оно билось ровно на любой высоте.

Прораб Сон сидел на полу и курил сигарету. У него была странная манера курить — засунув голову между коленками. Дым, запертый в тесном пространстве, не поднимался в воздух, а окутывал Сона, и со стороны казалось, что тот курит всем телом. Когда он резко вскидывал голову, это означало, что он закончил. Выброшенный окурок упал возле дренажного стока, рассыпав искры.

— Так почему ты теперь не уходишь домой, а спишь каждый день в офисе? — поинтересовался Сон. — Надеюсь, ты не пристрастился к «гоу-стоп»[23]? Ты же раньше никогда не играл.

— Когда это вы видели, чтобы я увлекался азартными играми? — огрызнулся я. — Вы ведь знаете, что сейчас у нас много работы. А приходить и уходить каждый день утомительно. Вот поэтому приходится ночевать здесь, а что?

— Да просто ты и десяти дней дома просидеть не можешь, бежишь на работу как на праздник! Может, таскаться туда-сюда и утомительно, но что хорошего в грязном офисе? Ведь здесь только наши мужики вечно ошиваются. Может быть, у тебя дома какие-то проблемы?

— Какие там проблемы, каждый день одно и то же. Вы бы сами, господин прораб, уходили пораньше. У вас есть люди, которые вас ждут, так зачем постоянно торчать в вонючем офисе?

Наше обиталище действительно больше походило на ночлежку чернорабочих или зал ожидания на загаженном вокзальчике, чем на офис. Но именно в этой дыре, где рабочие пили водку или играли в карты, под шум их болтовни я спал на отсыревшем, замусоленном диване в углу. От такого сна усталость не проходила, а даже наоборот: все мышцы ужасно болели, а волосы и одежда пропитывались мерзкими запахами помещения.

Но, несмотря на все это, здесь я нашел приют, только здесь я мог свободно вздохнуть, словно первый человек, изгнанный из рая. Пусть у дивана, на котором я спал, обивка прорвалась во многих местах и была испещрена темными пятнами, дома все равно было хуже. Дом стал запретной территорией. Мое присутствие там создавало проблемы. Тот самый дом, где жили мать, вечно что-то требовавшая от меня, и брат, взваливший на меня ответственность за свое благополучие, перестал называться моим. Я всегда страстно хотел когда-нибудь покинуть его и именно по этой причине так торопился со свадьбой брата. Но теперь дом сам изгонял меня. Теперь брат выглядел гораздо более живым и энергичным, чем когда-либо, а мать постоянно смеялась, хотя ей ежедневно кололи инсулин. Что касается девушки, то она искренне старалась угодить им обоим. Теперь невозможно было представить дом без нее.

Шагая по рамам, я поднялся наверх. Солнце припекало макушку. У меня слегка закружилась голова. Казалось, что асфальтовая дорога, видневшаяся внизу, была очень далеко. Возможно, что-то в моем сердце изменилось, но в этот момент я почувствовал страх, которого не знал раньше. Собравшись с силами, я принялся устанавливать переданный прорабом навес. Навес был небольшой, с такой работой я бы смог управиться и один. Но заказ сделал не кто-нибудь, а родственник нашего прораба. В ином случае мне не пришлось бы самому ехать в Канхва, достаточно было бы прислать несколько ребят, работавших под моим началом. Закончив возиться с силиконом, я начал отдирать виниловую пленку, которая покрывала раму. Внизу наш прораб тоже как раз завершал обработку детали силиконом. Обычно, перед тем как бросить вниз оторванную пленку, я выкрикивал предупреждение. Чтобы кинуть ее подальше, я закрыл глаза, напряг мышцы на ногах, но вдруг споткнулся обо что-то невидимое и опасно пошатнулся. Я тут же восстановил равновесие, но слабость от головокружения моментально превратила все тело в желе.

— Что случилось? Ты в порядке? — крикнул прораб, увидев, что я закачался.

— Просто споткнулся. Все в порядке. Сейчас спущусь. — Я делал вид, что ничего особенного не произошло, но сердце колотилось как бешеное.

Ни с того ни с сего я вспомнил, как обнимал девушку в тот день в музее, — тогда сердце точно так же билось в груди; вспомнил реку, в которой мечтал остаться навсегда. Я представил, как срываюсь с крутого обрыва, как падаю вниз головой, как ударяюсь о воду. Кожу царапали бесчисленные камни и какие-то осколки, а тело обмотали грязные водоросли. Мышцы болели, я задыхался. Рывками выбравшись на поверхность, я поплыл к берегу, а когда достиг его, оказалось, что я был полностью обнажен, на мне ничего не осталось. В ушах по-прежнему звучало лишь дыхание девушки и ее тихий плач. «Почему вы пришли только сейчас?» — вспоминал я ее слова. «Почему же она плакала? Кого ждала?» — эти и множество других вопросов роем теснились в моей голове.

Когда я, закончив работу, приехал в офис, было уже восемь часов вечера. Сегодня дорога от города Канхва была особенно загружена, поэтому приходилось ехать, не снимая ноги с тормоза, и в качестве развлечения изучать заднюю часть впереди едущей машины. Солнце садилось за горизонт. В офисе было не продохнуть от сигаретного дыма — в разгаре было застолье; на столике были расставлены китайские блюда таншуйроу, кисло-сладкая свинина и что-то похожее на янчжаньпи, два сложенных вместе тонких крахмалистых блина.

— Ого, кого мы видим! Все-таки вернулся, а, брат? И все такой же! — раздался насмешливый голос прораба.

Человеком, которого он приветствовал, оказался Санвон. Начало нашего знакомства с этим парнем пришлось на трудные годы, когда мы с ним вместе работали в фирме «Хёкчжингымсок», где занимались ремонтом и отделкой домов. Мельком взглянув на меня, он схватил руку прораба и крепко пожал ее.

— Да, давно тебя не было, — весело продолжал прораб. — Ты что, до сего времени все черти знает где чистил канализационные резервуары? — со смехом спросил он.

— Не черти знает где, а в Японии. Да и разве только резервуары драил? Я и романы крутил, — тут он подмигнул мне, — и деньги зарабатывал. Эх, да и вообще, чем только я не занимался.