Я решила нарядиться не на шутку и, с разрешения Кораблевой, весь вечер висеть на ее Джеймсе, чтобы привлечь к себе завистливое внимание тех самых стервозных баб.

– Кораблева, что мне надеть? Может, вечернее платье?

– Нет, что ты, это не парадный прием, просто демократичная вечеринка в честь приезда группы британских писателей.

– А какие писатели?

– Ирвин Уэлш.

– «Трэйнспоттинг»?

– Ну да.

– Потрясающе. И он там будет?

– Ну да.

– Так что же мне надеть?

– Да что угодно. Не парься ты так. Вот засиделась. Что-нибудь прикольное. Ну сама реши.

– Блин, прикольное…

Но Кораблева уже повесила трубку.

Я пошла на кухню, достала из шкафчика упаковку мешков для мусора и отправилась в спальню. Я решила выкинуть всю старую одежду. Возможно, кто-то, включая меня саму в другое время, такой поступок посчитал бы опрометчивым, но в этот момент он казался мне единственно правильным началом новой жизни.

Через сорок минут метаний я решила не выносить пока на помойку мешки с одеждой. Тяжело, да и времени нет.

На рейлинге у меня осталось четыре вещи. Платье, которое подарил Глеб, исключено, Кораблева сказала, что вечернее платье не покатит. Брюки с принтами Энди Уорхола, блузка с лобстером, не совсем чистая, тетино выпускное солнце – и все. Я позвонила в квартиру Филоновой, моей соседки по площадке. Она наверняка подберет какой-нибудь верх к моей Мэрилин Монро. Но ее не оказалось дома. Я попыталась дозвониться ей по сотовому, но оператор объявил ее выбывшей из зоны действия сети. Я разнервничалась. И тут мне в голову пришло решение, о котором я долго потом жалела.

Я пошла к тайнику, где у меня хранятся наличные на мебель. И скрепя сердце достала оттуда пятьсот долларов. Подумала и достала еще пятьсот. На новую жизнь мне ничего не жалко. Стать своей среди этих сук будет стоить времени, денег и еще не знаю чего.

Визитка в сумке все еще пахла сандаловым деревом. Я набрала его номер и спросила, где находится бутик. Он назвал адрес, не добавив к нему ни восклицания, ни вопроса, ни простого знака, что он помнит, с кем разговаривает. Ничего такого.

На заднем плане я услышала веселый женский голос.

Блин. Мало того что он проверяет, чистый ли у меня унитаз, и ворует мои туфли. Он еще и бежит на следующий день к другой девице. Гад. Гад. Гад.

Но одежда была нужна. Я села в машину и отправилась по указанному адресу. В дороге на сотовый мне позвонила Кораблева.

– Ты не забыла, что должна быть с сопровождающим мужчиной? Кого ты возьмешь?

– А это обязательно?

– Не обязательно, если тебя все знают, а если в первый раз, то лучше кого-нибудь прихватить, все-таки будет с кем в паузах словом перемолвиться.

Я была не на шутку озадачена.

Петров… Даже если он еще не в Москве, Кораблева меня убьет и больше звать к себе не будет. И я набрала телефон Остина.

Остин немедленно согласился составить мне компанию. Очевидно, он подумал невесть что, но у меня не было времени объяснять ему его роль прямо сейчас, и я решила поставить его на место в тот момент, когда это будет необходимо. А пока пусть думает, что хочет.

Мы договорились встретиться у бутика.

Тем временем я уже подъехала и, стряхнув робость перед наглыми продавцами, нарочито расслабленной походкой вошла в цитадель снобской моды. Окинув меня оценивающим взглядом, девушка моих лет так же расслабленно подошла ко мне и предложила помощь, очевидно, у нее все было в порядке с представлениями о женской моде, «консультант» – значилось на ее бейдже.

Я чувствовала себя совершенно беспомощной перед выбором, который мне открывался. Волнение застило глаза. И я решила эту помощь принять.

– Я хочу что-нибудь черное, – вспомнила я свой разговор с Кораблевой про Issey Miyake, – демократичное, но и интересное в то же время.

– А если конкретнее?

– Конкретнее не получится, пока вы не покажете мне, что у вас есть из черного.

– Из какой суммы мне исходить? – вновь предприняла атаку девица.

– Восемьсот долларов.

– Это будет нелегко, но я попробую.

И она удалилась.

Я тем временем устремилась к рейлингу с радующими глаз изделиями. Я с удовольствием бы купила вот эти веселенькие брючки Donna Karan, эту яркую рубашку Jean Paul Gaultier или вот это хипповское платье Diane von Furstenberg и, конечно, большой лиловый тряпочный цветок, который можно приколоть на лацкан, но среди интеллектуалок полагается ходить в черном, и мне придется принимать правила игры.

Девица принесла мне штук восемь вешалок. Там были в основном простые трикотажные кофты и брюки искомого черного цвета. Глазу было не за что зацепиться. Разве что черная шифоновая блузка Paco Rabanne с интересными манжетами и воротником, но тут прибежала другая девица, помоложе, и принесла еще что-то черное. Она была в совершеннейшем ажиотаже и кричала, что мне нужно немедленно померить этот замечательный костюм, что мне ужасно повезло: на него большая скидка – и я могу купить его всего за девятьсот сорок девять долларов, хотя изначально он стоил две с половиной тысячи.

Это заявление произвело на меня должное впечатление, и я с готовностью напялила на себя костюм. Он, пожалуй, мало чем отличался от костюма, сшитого мной по выкройке журнала «Бурда» в одна тысяча девятьсот лохматом году, – того самого, о котором так нелицеприятно отозвался Глеб. Но это был его магазин, значит, он одобрил этот костюм, а значит, его одобрят и другие члены модного сообщества, в которое я намерена влиться. К тому же он был черным, фирма, выпустившая его, вполне уважаемой, и я решила, что от добра добра не ищут.

Тем временем на улице замаячил Остин.

Сердце мое не вынесло «черного» напряжения, и я все-таки купила лиловый тряпочный цветок. В колониальном магазинчике напротив обнаружились сумочка с блестками и большой кусок шелковой материи лилового цвета. У Остина нашлись две тысячи рублей, а в соседнем простеньком обувном – того же цвета молодежные кеды почти без подошвы. Прикрепив цветок, надев кеды и завернувшись в импровизированную шаль, я худо-бедно почувствовала себя человеком. Хотелось еще темные очки в лиловой оправе, но Остин резонно заметил, что на дворе октябрь и темные очки вряд ли придутся в тему. И я согласилась с ним.

Остин пытался было выразить удовлетворение по поводу того, как быстро развиваются наши отношения: мы уже вместе выбираем мне одежду, и он, типа, готов пойти дальше и субсидировать покупку сексуального нижнего белья. Но я пресекла его поползновения призывом немедленно отправиться на вечеринку, на которую мы уже почти опоздали.

Когда я вошла в консульство, то сразу поняла, что выбор в спутники Остина был единственно правильным. Интеллигентный, но не богемный, миловидный, но не яркий, он не затмевал меня в моем лихом прикиде. Тогда как другие мужчины, попивавшие шампанское, представляли собой настоящий цветник. Пожилые и совсем молодые, все они были чрезвычайно выразительны в своем желании отличаться от толпы. Им это удавалось разными средствами. Диковинной формы растительность на лице или, напротив, полное ее отсутствие на голове магнитом притягивали взгляд, так же как разнообразие цвета и фактуры в одежде. Не было ни одного стандартного делового мужского костюма и, упаси бог, ни одного галстука. Зато были шотландские юбки, целых две. На фоне этого великолепия одетые в темные тона и в большинстве изрядно прокуренные дамы выглядели весьма бледно. Одутловатость некоторых лиц, как мужских, так и женских, намекала на пристрастие к кокаину. Но, впрочем, это не более чем мои домыслы. Потому что, кроме известного телеведущего, не имевшего упомянутой одутловатости, всех остальных я видела впервые.