В 1791 году, в год его смерти, Общество музыкантов открыло свои пасхальные концерты симфонией Соль мажор Сальери, и он сам дирижировал исключительным оркестром — более шестидесяти музыкантов. В то время Сальери не имел ни малейших проблем с Моцартом в области инструментальной музыки. Сам он в основном занимался операми и отдавал должное творчеству Моцарта»{101}.

Этот же автор отмечает, что к 1788 году Сальери уже был «большой личностью в музыкальной жизни Вены»{102}. В самом деле, он был главным имперским капельмейстером, главным дирижером придворного оркестра, директором венской Итальянской оперы и т. д.

Как и Леопольд Кантнер, Ив Вюйтс уверен: «Его жизнь была жизнью человека облагодетельствованного, которому не в чем было завидовать Моцарту»{103}.

Музыковед Леопольд Кантнер утверждает, что Моцарт «добивался расположения Сальери. Он взял Сальери с собой на одно из представлений “Волшебной флейты”. А потом писал: “Сальери всё очень понравилось”. Стало быть, радовался, что Сальери его похвалил»{104}.

Но вернемся в 1784 год — год успеха оперы «Данаиды». После нее, в июле того же года, руководство Парижской оперы заказало Сальери два новых произведения.

Борис Кушнер пишет: «Очевидно, итальянскому мастеру пришелся по душе жанр французской оперы. Видимо, его привлекала и материальная сторона дела: щедрые гонорары (в отличие от обычной практики того времени, включавшие проценты с выручки) и невероятная роскошь самих постановок. В этом отношении двор Людовика XVI и Марии Антуанетты радикально отличался от двора экономного и рассудительного Иосифа. Несомненным стимулом — и моральным и материальным — была также существовавшая в Париже традиция немедленной публикации заказанных Оперой партитур»{105}.

Первая заказанная опера называлась «Горации» (Les Horaces), а вторая — «Тарар» (Tarare). Последняя создавалась совместно с великим французом Пьером Огюстеном Карон де Бомарше, который упоминает о проекте этой работы уже в 1775 году. Но только к лету 1784 года произведение начало приобретать четкие очертания, и автор даже читал кое-какие отрывки в аристократических салонах.

Борис Кушнер высказывает по этому поводу следующее мнение:

«Видимо, именно Бомарше предложил Сальери в качестве композитора для задуманной оперы совершенно нового типа, в которой предполагалось достичь полного единства музыки и драматического действия. В этом смысле “Тарар” можно рассматривать как предшественника музыкальных драм Вагнера»{106}.

Двенадцатого октября 1785 года в венском Бургтеатре была поставлена опера-буффа «Пещера Трофонио» (La Grotta di Trofonio), созданная Сальери на либретто Джованни Баттиста Касти[33].

Сюжет этой оперы таков. Богач Аристон предоставил своим дочерям Офелии и Дори право самим выбрать себе женихов. Дори предпочла практичного и жизнерадостного Плистена, а Офелия — глубокомысленного философа Артемидоро. Аристону показалось, что девушкам будет лучше обменяться избранниками — так, по его мнению, пары выглядели бы гораздо гармоничнее. И он направил обоих женихов к мудрецу и магу Трофонио, пещера которого была связана с царством духов и обладала способностью менять характер людей. Пройдя через эту пещеру, Артемидоро превратился в весельчака, а Плистен — в унылого зануду. Девушки категорически не приняли этой перемены, но и отказаться от своих возлюбленных тоже не захотели. В результате все они прошли через пещеру Трофонио, и юноши вернулись к своим исходным характерам, а девушки еще больше сблизились с темпераментами своих женихов.

Л. В. Кириллина отзывается об этой работе Сальери следующим образом:

«Музыкальный стиль “Пещеры Трофонио” сочетает в себе непринужденный мелодизм итальянской оперы-буффа и язык австрийского волшебного зингшпиля, в котором к концу XVIII века отчетливо проявилась тяга к волшебным сюжетам, позволявшим расцветить песенный тематизм симфоническими красками. По-видимому, сам Моцарт мог почерпнуть из этой партитуры много ценного и поучительного для себя, и возможно, отзвуки “Пещеры Трофонио” можно обнаружить как в “Cosi fan tutte”[34](идея обмена парами в результате “философского” эксперимента), так и в “Волшебной флейте” (идея испытания влюбленных под руководством мага-мудреца). Случилось так, что постановка “Пещеры Трофонио” заставила отложить премьеру “Свадьбы Фигаро” Моцарта (придворный театр не мог работать над несколькими новыми операми сразу — а в 1785 году к Моцарту и Сальери присоединился в качестве конкурента еще и Винченцо Ригини), однако объективно сложившаяся тогда ситуация меньше всего напоминала низкую интригу, в результате которой гениальное произведение Моцарта оказалось оттесненным посредственной оперой “знатока обходных путей” Сальери. Прочный успех “Пещеры Трофонио”, выдержавшей множество постановок в самых разных странах, доказывает несправедливость подобных поверхностных суждений»{107}.

* * *

Иоганнес Вебер в своей статье о Моцарте отмечает, что император Иосиф II, хотя и делал многое для развития немецкой оперы, сам «предпочитал итальянскую музыку, под влиянием которой воспитывался, ибо она казалась ему более мягкой для приятного времяпрепровождения»{108}.

По мнению этого автора, Сальери был «идолом» Иосифа II и «самым наилучшим образом умел пользоваться императорской благосклонностью»{109}.

Но только ли в этом было дело?

Отвечая на подобный вопрос, хотелось бы сказать, что в XVIII веке были очень популярны поединки между композиторами, и 7 февраля 1786 года в Шёнбруннском дворце был проведен один такой поединок — заочный поединок между Моцартом и Сальери. Выглядело это так: в один вечер в одно и то же время шли два одноактных комических представления с музыкой. Для чистоты эксперимента оба они имели практически одинаковый сюжет. Действие происходило за кулисами театра, где две оперные примадонны отчаянно ссорились из-за распределения ролей в новой постановке. В обоих случаях их пытался примирить ловкий импресарио. Разница была только в том, что зингшпиль «Директор театра» (Der Schauspieldirektor) был сочинен Моцартом, а маленькая итальянская опера под названием «Сначала музыка, а потом слова» (Prima la musica, poi le parole) — Сальери.