сел на учительский стул. Он ждал зова смерти. Вспоминал Нину Алексеевну, учительницу русского языка, которая покоится на четвертом этаже с воткнутым в горло карандашом. Петров не любил ее – в принципе, как и всех учителей этой школы, – но сейчас ему стало ее жаль. Он представил, как женщина, повинуясь чьей-то деструктивной воле, снова и снова бьет себя карандашом в горло, падает на пол, продолжает бить, ползет, хрипит, а потом замирает.

– Дождь так странно шел, – неожиданно раздался хриплый голос Облакова, – потому что наверху туча успела вылить из себя всю воду за более короткое время, чем то, что прошло на Земле. Наверху время идет быстрее. Нам казалось, что туча несколько секунд пролетала над нами, в ускоренном для нас времени, но для тучи время шло с обычной скоростью. Поэтому на тебя и обрушился дождь водопадом.

Не перебивая учителя, Петров дослушал его речь, а потом задал ему вопрос:

– Ты как?

Юрий Эдуардович не ответил, потому что не понял, к кому обращается Петров.

– Юрец, ты как, говорю? – снова спросил Сашка.

– Я для тебя Юрий Эдуардович, – недовольно произнес Облаков.

– Да ладно тебе, нам, может, жить осталось считаные часы, а ты волнуешься, как я к тебе обращаюсь? Юрец ты, Юрец… – Петров недовольно покачал головой.

Облаков покосился на парня и уже хотел что-то ответить, но в этот момент мерцание на улице ускорилось, а потом прекратилось, и вновь стало темно. Петров встал и подошел к окну. Учитель, лежа на полу, мог видеть часть неба. Теперь вместо солнца показалась линия, тянущаяся по всей видимой части небосвода, будто наше светило, двигаясь по небесному куполу, оставляло за собой желтый след, а вместо звезд на заднем плане образовывались кольца – некоторые большие, некоторые маленькие, а некоторые настолько огромные, что видно было лишь их часть. Кольца эти, очевидно, прочерченные звездами, имели разную толщину и цвет: одни горели желтым, другие – красным, третьи – белым. Настя лежала спиной к окну и не видела этого ужасающего небесного калейдоскопа.

Дарвин заохал и громко задышал, но удивленные Петров и Облаков не обратили на него внимания. Настя обратила – повернулась к Лёне, но, заметив, как учитель и Сашка смотрят в окно, сама, разинув рот, уставилась в небо, точнее, в тот небольшой кусок, который был виден с ее ракурса.

– Это еще что? – спросил Дарвин.

– Почему вместо Солнца линия? – спросил Петров.

– Нет там никаких линий, это иллюзия, – ответил Облаков.

– Как нет? А это что? – Петров взглянул на учителя.

– Наверху время стало течь еще быстрее, – сказал Юрий Эдуардович. – Из-за большой скорости движения небесных тел мы видим их в виде линий. Все эти звезды пролетают над нами в сотни или тысячи раз быстрее, чем должны.

– То есть Земля вращается вокруг своей оси с такой скоростью, что мы воспринимаем Солнце в виде линии? – уточнила Настя.

– Скорость нашего вращения прежняя, просто время в космосе идет иначе. Да, из-за этого мы видим Солнце в виде линии, в виде кольца вокруг Земли, – ответил Облаков. – И звезды тоже. Ведь звезды на небе делают, с нашей точки зрения, круговые движения.

– А почему снова темно? – спросила Настя.

– До того как все ускорилось, когда Солнце всходило над нами, мир погружался во тьму. Сейчас из-за огромной скорости времени Солнце всегда над нами, – сказал Облаков и задумался на мгновение, а потом добавил: – Хотя точно так же Солнце не постоянно над нами. Я даже не знаю… Теперь все подчиняется непонятным для меня правилам. Я думаю, что тьма мерцает с очень быстрой скоростью, и поэтому мы видим, если можно так сказать, только мрак, хотя, по логике, должны видеть исключительно свет.

– Если мы летаем вокруг Солнца, то почему мы воспринимаем его проносящимся с такой большой скоростью? – спросил Лёня. – По идее, если там время ускорилось, то для нас должны с большой скоростью летать луна, тучи, может, другие звезды и объекты, не связанные с нашей Солнечной системой. Солнце должно двигаться с обычной скоростью, потому что оно относительно нас и не движется вовсе. Это мы движемся относительно него. В случае ускорения времени за пределами Земли мы бы видели на Солнце ускоренное его вращение вокруг своей оси, протуберанцы бы у него вылетали быстрее, ну не знаю там… Например, еще из-за своего эксцентриситета оно бы как-то быстро колебалось, но мы бы никак не воспринимали его летящим вокруг Земли с такой скоростью.

Облаков лежал, с полминуты задумчиво глядя в окно.

– Смотря что принять за центр Вселенной, – произнес он.

– У Вселенной нет центра, – сказал Лёня, – центром можно считать любую точку пространства.

– Как так? – вмешался Петров. – Разве нет места, где случился Большой взрыв?

Петров как-то смотрел научную передачу про возникновение Вселенной, поэтому мог поддержать разговор хотя бы вопросами.

– Большой взрыв случился в любой точке пространства, – пояснил учитель.

– Как это понять? – спросил Петров.

– Вселенная расширяется, – начал Облаков, – само пространство расширяется. Все разлетается в разные стороны. И за точку, относительно которой все это происходит, можно принять любое место в пространстве, хоть тут, в школе, хоть возле Юпитера или даже Андромеды.

– Не может быть, – возразил Петров. – Если что-то взрывается, то есть эпицентр взрыва, место, откуда все разносится по сторонам.

– Саша, представь себе огромный надувной шарик.

– Ну.

– Теперь представь, что ты стоишь на этом шарике.

– Ну.

– Не нукай, Петров, ты опять забываешь, с кем разговариваешь! – Облаков грозно посмотрел на Сашу. Петрову он показался забавным – злится Юрец, ну пусть злится. Саша не стал дразнить его, потому что уж очень было интересно Петрову дослушать про огромный надувной шарик.

– Хорошо, я представил, как я стою на этом шарике, – спокойно произнес Саша.

– А теперь представь, что кто-то начинает этот и без того огромный шарик надувать. Ты видишь вокруг себя, как резиновое покрытие, растягиваясь, убегает от тебя в разные стороны. Представил?

– Да.

– Ты смотришь себе под ноги, и под тобой поверхность шарика никуда не двигается, ты остаешься на месте, а все медленно удаляется, растягивается в разные стороны от тебя.

– Да.

– То есть ты – статичный объект и поверхность под тобой неподвижная, а отодвигается все вокруг потому, что шарик растягивается. Ты видишь, что ты остаешься на месте, а все вокруг…

– Да понял я, чего повторять одно и то же.

– Хорошо. Шарик продолжает надуваться. Ты проходишь по нему, допустим, метров десять и останавливаешься. Смотришь себе под ноги и снова видишь, что покрытие под тобой остается неподвижным, а все вокруг удаляется от тебя в разные стороны,