Его предложение было чрезвычайно… деловым. Думаю, он говорил очень правильные вещи. Но мне почему-то казалось, что в его речи чего-то не хватает. Наверное, я просто наслушалась старых сказок.

— Я хочу задать тебе один вопрос, — спокойно сказала я. — Когда будешь отвечать, помни, что я не та женщина, которой нужна лесть и неискренние комплименты. Я жду от тебя только правды.

— Ты получишь правдивый ответ.

— Скажи, почему ты сделал предложение мне, а не моей сестре Ниав? Ведь именно этого все от тебя ожидали.

Эамон взял мою руку в свои и поднес к губам.

— Твоя сестра действительно очень красива, — сказал он с легкой улыбкой. — О такой женщине мужчина может грезить во сне. Но просыпаясь, он захочет увидеть рядом с собой на подушке именно твое лицо.

Я почувствовала, что становлюсь красной, как рак, и не нахожу слов.

— Прости. Я оскорбил тебя, — поспешно произнес он, крепко держа мою руку.

— Н-нет… вовсе нет, — выдавила я. — Я просто… удивилась.

— Я уже беседовал с твоим отцом, — продолжал Эамон. — Он не возражает против нашего брака. Но он сказал, что окончательное решение остается за тобой. Он дал тебе необычайно много воли.

— Ты этого не одобряешь?

— Это будет зависеть от твоего ответа.

Я глубоко вдохнула, надеясь, что меня посетит хоть какое-нибудь озарение.

— Если бы мы жили в старинной легенде, — медленно начала я, — я бы попросила тебя исполнить три моих задания или убить в мою честь трех чудовищ. Но мне не нужно проверять тебя подобным образом. Я признаю, что ты очень… подходящая партия.

Эамон отпустил мою руку и внимательно рассматривал землю у моих ног. Он все еще стоял на коленях.

— В твоем ответе есть недосказанность, — произнес он, нахмурясь, — место для "но". Лучше, скажи мне прямо.

— Слишком рано, — без обиняков ответила я. — Пока я не могу тебе ответить.

— Почему? Тебе уже шестнадцать, ты женщина. Я совершенно уверен в своем решении. Ты знаешь, что я могу тебе предложить. Почему ты не можешь ответить?

Я снова глубоко вдохнула.

— Ты ведь знаешь, моя мать очень больна. И она уже не поправится.

Эамон бросил на меня острый взгляд, встал с колен и опустился рядом со мной на скамью. Напряжение разрядилось, но лишь самую малость.

— Я видел, как она бледна, и не понимал почему, — мягко ответил он. — Я и не знал, что все так серьезно. Мне очень жаль, Лиадан.

— Мы не говорим об этом вслух, — сказала я. — Немногие отдают себе отчет в том, что у нас на счету каждый сезон, каждая луна, каждый день… Именно поэтому сейчас я не могу связать себя ни с тобой, ни с кем-либо еще.

— А есть кто-то еще? — в его голосе внезапно послышалась агрессия.

— Нет, Эамон, — поспешно ответила я. — Тебе не стоит волноваться на этот счет. Я прекрасно понимаю, какая удача для меня получить даже одно предложение, подобное твоему.

— Ты недооцениваешь себя, как всегда.

Снова воцарилось молчание. Эамон, хмурясь, разглядывал свои руки.

— Когда ты сможешь дать мне ответ? — наконец спросил он.

Отвечать было тяжело. Будто я решала, когда Сорче умереть.

— Ради моей матери я не стану ничего решать до следующего Белтайна, — ответила я. — Этого времени, думаю, будет достаточно. Тогда я дам тебе ответ.

— Это слишком долго, — возразил он. — Как мужчина может столько ждать?

— Я нужна здесь, Эамон. И во мне будут нуждаться все больше и больше. И, кроме того, я не понимаю, что чувствую по отношению к тебе. Прости, если я делаю тебе больно, но за твою честность я должна отплатить правдой.

— Целый год, — протянул он. — Ты очень многого от меня ждешь.

— Год — это действительно очень долгий срок. Но я не собираюсь привязывать тебя к себе. Ты ничего мне не должен. Если за это время ты встретишь кого-то еще, и твои намерения изменятся, ты можешь поступать, как тебе заблагорассудиться. Жениться и вообще делать все, что пожелаешь.

— Я не изменю своих намерений, — произнес он уверенно и страстно. — Это невозможно.

И тут я почувствовала, как надо мной пробежала тень, мне на мгновение стало холодно. Может, все дело было в его тоне, или в глубине его взгляда, или в чем-то еще, но мирный, залитый солнечным светом сад вдруг потемнел. Похоже, у меня изменилось выражение лица.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил он. — В чем дело?

Я покачала головой.

— Ничего, — ответила я. — Не обращай внимания, все в порядке.

— Мне уже пора, — сказал он, вставая. — Меня ждут. Я был бы счастливее, если бы мы пришли хоть к какому-то… взаимопониманию. Может, нам стоит обручиться, а свадьбу отложить до… до момента, когда ты будешь готова. Или…. разве леди Сорча не желала бы увидеть тебя счастливо устроившей свою жизнь до того, как… Разве ей не хотелось бы присутствовать на твоей свадьбе?

— Все не так просто, Эамон. — Я вдруг почувствовала неимоверную усталость. — Я не могу соглашаться ни на какое обручение. Я не хочу ничего никому обещать. Я уже сказала тебе, когда смогу ответить, и не изменю своего решения. Возможно, год и не покажется тебе таким уж долгим.

— Он кажется мне вечностью. За год многое может измениться.

— Ступай, Эамон, — сказала я. — Эйслинг ждет. Езжай домой, приводи в порядок дела в своих владениях, дай людям вернуться к нормальной жизни. Вечером следующего Белтайна я все еще буду здесь. Езжай домой.

Я думала, что он так и уйдет, ничего больше не добавив. Он молчал очень долго, задумчиво опустив голову и скрестив на груди руки. Но он все же заговорил:

— Дом у меня появится только тогда, когда ты будешь ждать меня у дверей с моим ребенком на руках. Не раньше.

Тут он развернулся и, не оглядываясь, прошел через арку.

Я не слишком долго задумывалась над этим разговором, поскольку вскоре наш дом захлестнула ошеломляющая череда событий. Мы и так уже жили довольно невесело, рассоренные полным нежеланием Ниав даже просто обдумать предложение возможного жениха и отказом давать по этому поводу какие-либо объяснения. А еще гневом Лайама и отчаянием отца, неспособного помирить этих двоих. Мама ужасно огорчалась, видя, что двое любимых ею мужчин постоянно спорят. Шон скучал по Эйслинг и раздражался по поводу и без. Однажды теплым летним днем от отчаяния я одна оправилась в лес. Там было место, часто посещаемое нами в детстве: глубокое, уединенное озерцо, поросшее по берегам папоротником. Оно нежилось в тени плакучих ив, где неумолчно журчал водопад. Когда-то, в жаркие летние дни, мы частенько играли там втроем, оглашая воздух визгом, плеском и хохотом. Конечно, теперь для этого мы слишком взрослые. Мужчины и женщины, как недавно напомнил мне Эамон. Мы слишком стары для веселья. Но я вспомнила, что вокруг озерка буйно растут дикие травы — петрушка, купырь и кресс-салат. Я подумала, что неплохо бы испечь пирожок с яйцами и творогом: возможно, он сумеет возбудить мамин угасающий аппетит. Я взяла корзинку, подвязала волосы и отправилась в лес, довольная, что смогу хоть немного отдохнуть от напряженной атмосферы дома.