Спустя несколько месяцев, после того как фильм вышел на экраны в Европе, на одном известном французском телевизионном токшоу Кристиану предложили позвонить мне, его партнерше по фильму, тут же в прямом эфире. У меня, не ведавшей об этом, зазвонил телефон: «Привьет, как диля?» — услышала я бодрый, коверкающий русский язык голос Кристиана, которого я научила во время съемок паре русских выражений, памятуя о его русской фамилии Племянников, которую он до сих пор носит в паспорте. «О, привет, красавец, ты не очень на меня сердишься за то, что я тебе отказала?» И вдруг я слышу взрыв хохота полусотни людей и голос известного ведущего Лорана Рюкье: «Вот это сенсация, а мы не знали!» Когда я осознала, что мы в прямом эфире, было уже поздно — репутация Кристианаловеласа была уже подмочена. Видимо, чтобы отомстить, несколько позже он написал на меня несуразную кляузную бумажульку, по просьбе режиссерамошенника, судившегося с моими адвокатами, считавшими, что за работу нужно платить не только им, но и начинающим актрисам, с которыми к тому же подписаны договора, но потом мы все равно с ним помирились, тем более что я предложила ему роль в очередном фильме, но это уже было намного позже.

Кусать Кристиана за язык было не самым сложным в фильме. С актерской точки зрения куда тяжелее была сцена смерти ИоганнаСебастьяна, которого АннаМагдалена находит уже остывшим в кровати после неудачно проведенной операции на глазах. Кристиан, весь в морщинках, по специальной технологии макияжа накладываемых ежедневно по четыре часа и почемуто пахнущими рыбой, лежал, на чем его актерский труд в этой сцене и ограничивался. АннеМагдалене же, то есть мне, приходилось куда труднее — нужно было разрыдаться за десять секунд. Это только так кажется непосвященной публике, что актеру разреветься в кадре — раз плюнуть, особенно с помощью всяких глазных капель. Ан нет, капель мне не предлагали, а разрыдаться надо было всерьез и несколько раз подряд — репетиция и несколько дублей. И тут, некстати, съемочная группа решила надо мной подшутить. Дело в том, что мой русский парикмахер, работающий со мной в этом фильме, имел словарный запас такой же широкий, как и диапазон оперных певцов — от лексикона светских львиц до малоэлегантных выражений водителей грузовиков. И, в промежутках между сценами, он забавлялся тем, что обучал французских технарей русской матерщине. Самым способным оказался звукорежиссер, который по профессиональным причинам имел прекрасный музыкальный слух. Поэтому неприличное слово, рифмующееся со словом «конец», но начинающееся на букву «п», у него получалось прекрасно. И вот, после репетиции, как и положено, первым команду о готовности к съемке дает звукорежиссер: «Ca tourne!», что означает, что его аппаратура начала работу. Затем оператор дает свою команду: «Ca tourne!», и уже после этого режиссер или его помощник дает основную команду для актеров: «Action!» В обычной ситуации на этом команды ограничиваются. Но на этот раз весельчаки, перемигиваясь, решили повеселиться, и звукорежиссер громко, как четвертую команду, произнес это самое слово «п……ц!» на безупречном русском языке. А мне плакать надо через несколько секунд, а они все прыскают в кулаки, во главе с парикмахером. Потом мне объяснили, извиняясь, что они думали, что все посмеются и сцену переснимем. Но ято этого не знала и доиграла эту, и без того трудную, сцену до конца. В знак уважения, как он потом выразился, перед моим «актерским мастерством», чуть позже, на обеде, провинившийся звукорежиссер в качестве извинения принес мне свой десерт. Дипломатической напряженности между народами удалось избежать.

Но даже это не было самым тяжелым на съемках. Самым ужасным оказалось то, что, вынужденная играть в шелковых платьях восемнадцатого века с открытыми декольте, в январе месяце на улице, иногда ногами в снегу в мокрой тонкой летней обуви, по нескольку дублей каждую сцену, я заработала себе жуткий бронхит и к окончанию съемок слегла на целых два месяца. Этот рекорд можно было бы занести в медицинскую Книгу рекордов Гиннесса, если бы не случай с другим, не знакомым мне пациентом, который, проболев целых четыре месяца, имел больше прав на эту почесть. Правда, посмертно.

О том, как стать звездой, и о том, как буреют поросята

На первом французском канале несколько лет назад очень популярной была передача о жизни иностранных звезд под названием «Эксклюзив», производимая теперь всемирно известной, благодаря различным реалитишоу типа «Фабрика звезд», компанией «Endemol». Одному моему знакомому пресссекретарю, познакомившемуся со мной в разгар съемок моих «Парижских откровений», показалось патриотичным сделать сюжет о московской телеведущей, прославляющей французских звезд в России, да и еще бегло говорящей пофранцузски. У него были знакомые в «Андэмоле», и на съемки в Москву мы вылетели в составе: видеооператор, звукорежиссер, пресссекретарь, взявшийся руководить процессом, и ваш покорный слуга, то есть служанка.

Съемки прошли успешно, за исключением нелегального проникновения иностранцев на сверхсекретную территорию съемочных студий Останкино, где проходили записи моих дикторских текстов. Мимо вооруженных автоматами охранников телецентра мои французские товарищи проходили набрав в рот воды и кивая вместо приветствий церберам, проверявшим одолженные у приятелейсоотечественников пропуска.

Спустя несколько месяцев после эфира этого сюжета компания «Андэмол» задумала снимать новое реалитишоу с участием представителей всех европейских стран — один француз, один англичанин, один немец и так далее до двенадцати. Когда встал вопрос о бывших соцстранах, ктото вспомнил, что «недавно у нас в эфире была одна русская». «Одну русскую», то есть меня, вызвали на кастинг. В результате кастинга продюсеры отобрали 12 человек из 4000 претендентов из разных стран, шесть девушек и шесть юношей. Как мне потом говорили, я была настолько колоритным персонажем, что, несмотря на легкую историческую и политическую неточность, Россию решили включить в состав Европы под географическим предлогом. Конечно, я могла бы потом заявить, что президент России должен мне как минимум один самолет в знак благодарности. Но, при здравом рассуждении, я решила самолетом не ограничиваться. Пусть он мне только попадется по пути, попрошу чегонибудь большего. Хотя подводная лодка мне не нужна.

Концепция программы предусматривала культурный, философский и лингвистический обмен между представителями разных европейских стран. Он и случился, правда, чаще участники обменивались алкоголем, одурманивающими препаратами, глупыми шутками и способами бороться с сексуальным воздержанием. Программу назвали «Nice people» потому, что, с одной стороны, участники проживали «жителями» красивой виллы в городе Ницца, что пофранцузски пишется как «Nice», а с другой стороны, потому что главным критерием отбора кандидатов была их «милость» (от англ. «nice»), обаятельность и очарование, не считая, конечно, обязательного знания французского языка.

Главными особенностями проживания, помимо отсутствия связи с внешним миром, изза чего у нас даже отобрали мобильные телефоны и карандаши, стали мощнейший яркий свет — для удобства круглосуточной работы 54х телекамер, а также необходимость спать вдвенадцатером в одной спальне и мыть посуду на это же количество человек. И если к яркому освещению, которое отключалось лишь тогда, когда последний из участников удосуживался улечься, то есть часам эдак к шести утра, можно было привыкнуть, то совместное приготовление пищи вскрыло непримиримую разницу в представлениях о гигиене и правильности питания. Бельгийский участник, манекенщик с повадками актера из «БрюсаВсемогущего», както, при приготовлении салата для всех, уронил кусок помидора прямо на пол, а потом, ничтоже сумняшеся, закинул его обратно в салатницу. Я, прошедшая период материнской стерилизации всего мира в первые три года жизни моего сыночка, потом вежливо отказалась от салата под предлогом, что у меня аллергия на помидоры. Но количество моих аллергий скоропалительно росло. Спустя неделю, после еженощных оргий с битьем бокалов и сталкиванием перепивших товарищей в одежде прямо в бассейн, вода в последнем приобрела странноватый запах, и мне пришлось выдумать еще одну фобию, на этот раз воды, чтобы уклоняться от нелестных предложений искупаться и дать мужской части «милых жителей» поглазеть на мое бикини.