что передумаем и сбежим — рожа у Серхио была такой страдающей, что я бы не исключал подобного варианта. Тем временем некромантка извлекала из карманов своего балахона целую кучу всего: от пузырьков с подозрительными жидкостями и черных свечей до камешков, связок трав, веток и косточек непонятного происхождения. Все свои действия сеньорита сопровождала таким пыхтеньем, как будто совершала трудовой подвиг на пределе своих возможностей.

Она оглядела комнату и, буркнув: «Места не хватает», мощным бедром сдвинула стол с середины комнаты к окну.

— Женщина при выдающихся достоинствах и прекрасной профессии — идеальна, — брякнул Шарик. — Хандро, присмотрись. Обеспечен будешь до конца жизни.

— Такая женщина запросто подвинет не только стол, но и меня. Оно мне надо?

Серхио тоже смотрел на даму без восхищения. Значит, такое представление о красоте — только у Шарика, а у него, с его прекрасной камией, другим и неоткуда взяться.

Тем временем, сеньорита, задрав подол к месту, где у некоторых бывает талия, и показывая нам кружевное нижнее белье, старательно вырисовывала что-то на полу. От усердия она пыхтела еще громче и прикусывала губу. Совсем неэротично прикусывала.

— Неоптимальный знак, — внезапно со знанием дела сказал Шарик. — Удлиняет дорогу.

— Ты и в некромантии разбираешься?

— Дон Леон был специалистом широкого профиля, от него и нахватался, — без ложной скромности ответил Шарик. — Я сам тоже много могу.

— И портал открыть?

— Разумеется, — гордо ответил он. — Но только для себя. Ограничение вида, понимаешь?

— Я с твоей помощью мог бы открыть?

— Возможно. Но я бы в твой портал даже кончика лапы не сунул. Ты пока не научишься четко использовать связки, возможны разные неприятные неожиданности.

— Например?

— Например, на ту сторону портала долетит только твоя голова. Или не долетит.

Признаться, он заставил меня не только передумать самостоятельно открывать порталы, но и занервничать.

— А с этой Фуэнтес такого не получится?

— У нее некромантский портал, дубина, — припечатал Шарик. — Они самые медленные и самые надежные.

— То, что самые медленные, я уже понял.

Сеньорита не торопилась, выполняла все с чувством, с толком, с расстановкой или же устраивала нам приватный показ мод современного нижнего белья по принципу «все включено». За пять-то доранов кто не расстарается. Панталоны были на любителя, я таковым не был и с тоской вспоминал белье моих подруг из прошлой жизни. Подумать только, всего несколько дней назад мне демонстрировали кружевные стринги, а не вот это вот безобразие, больше всех похожее на абажур для гигантской люстры с двумя рожками.

— Самое хреновое, когда порталы чародей разума делает. В них иной раз на другую сторону только разум и долетает, а потом бродит неприкаянный привидением, — продолжал мое просвещение Шарик. — Хорошо, что лет сто назад им на законодательном уровне запретили создавать порталы на заказ. Для себя могут, для посторонних — нет.

Он явно напрашивался на комплимент, пришлось признать:

— Смотрю, ты, Шарик, времени напрасно не терял. Действительно отслеживал и запоминал все по чародейству.

— Не только по чародейству, но и по политике, — гордо ответил он. — Знаешь, как тоскливо постоянно в лесу сидеть? Выть начинаешь… А так сбегаешь, послушаешь новости. Все при деле.

— Подготовку я закончила, — гордо объявила сеньорита Фуэнтес. — Берем вещи, не задерживаемся, сейчас буду открывать.

— А комнату сдать?

— В каком смысле?

— В смысле, с хозяином у нас проблем не будет? Не хотелось бы, чтобы в следующий раз он заявил, что мы свистнули его любимую… — Я обвел глазами комнату, переть здесь было особо нечего. — Свечку.

Сеньорита закатила глазки к потолку.

— У меня с ним договор.

— Я не знаю, какого рода договор у вас с ним. Серхио, пожалуйста, уточни.

Серхио кивнул и исчез за дверью, а Шарик сказал:

— И правильно, а то вернетесь, а вам заявят, что вы все здесь разбили и не заплатили за погром. Нужная предусмотрительность.

Сеньорите же моя предусмотрительность казалась излишней. Она брезгливо морщила нос и явно тяготилась моей компанией. Я был воспитан куда лучше, поэтому своего отношения не показывал. Серхио вернулся быстро.

— Сказал, что доверяет сеньорите Фуэнтес.

— Я же говорила. Вы только время чужое тратить горазды, — проворчала она. — Быстро собрались. Ждать не буду. Идти след в след за мной, в стороны не отходить и даже не глазеть.

Она удостоверилась, что мы взяли свои вещи и не прихватили чужие, после чего зажгла свечи, зашептала и быстро-быстро замахала руками, как будто отгоняла невидимых мух. Смотрелось это уморительно, но на удивление оказалось действенным: перед ней возник вход в темный тоннель.

— За мной. Ждать не буду.

Я сделал шаг к туннелю. Серхио буркнул, что за такие деньги сеньорита могла быть и повежливей, но тормозить не стал, пристроился за мной, и мы дружно шагнули в загадочную Изнанку.

Хорошо видно было только спину сеньориты Фуэнтес, а на ней ровным счетом не было ничего интересного: ни вышивки, ни аппликации. Казалось, дама продавливает пространство своей мощью, потому что тоннель имел очертания в разрезе, близкие к формам нашей проводницы, практически круг с небольшими искривлениями. То есть можно было идти довольно свободно, не боясь, что ты заденешь стенку клубящегося мрака. Даже появились мысли, что сеньорита специально откармливала себя до идеальной геометрической формы, чтобы добиться такого эффекта.

— Глянь. — Зашевелился Шарик. — Душа неупокоенная.

Я повернул голову туда, куда показывал ками сразу двумя лапами. На границе тоннеля действительно был виден полупрозрачный белесый силуэт, который будто пытался что-то сказать, двигаясь параллельно со мной. Почему-то показалось, что он похож на последнего Мурильо: такой же белый, тощий и навязчивый.

— Ему что-то надо?

— Конечно, им всем что-то надо. Конкретно — тело твое, — зловеще проскрипел Шарик. — Не вздумай к нему подойти.

— Тебе не кажется, что он похож на дона Леона?

— Может, и похож, — довольно равнодушно ответил ками.

— А если он что-то хочет сказать?

— И хочет, и скажет, если ты будешь для него досягаем. Может, и услышишь чего до того, как тебя из тела выбросит. Так что не вздумай к нему приближаться.

— А ты разве не заинтересован в возвращении дона Леона?

— Сдурел? Я ж сдохну, если он это тело займет, — возмутился Шарик. — Потому что я к тебе, дубина, сейчас привязан. А от личности дона Леона, даже если это он, в этом месте за двести лет остались одни ошметки. Так что тело он займет, но ненадолго, пока тело не развалится, а дух не распадется. Я тебе к чему это показал, Хандро? Чтобы ты был осторожней, а не чтобы ты пообщался.

Вскоре к душе присоединилась еще одна с другой стороны тоннеля, затем еще одна, и вскоре они уже висели по бокам с обеих сторон, как гроздья винограда. Только деятельные грозди: ни одна душа не висела просто так, они копошились, пытаясь пробиться к нам. Происходило это в полном безмолвии, отчего сцена казалась жутковатой.

Сеньорита Росалия внимания на творящееся вокруг безобразие не обращала, перла как бульдозер, сворачивая все на своем пути, так что неупокоенным душам оставалось только облизываться. Внезапно она остановилась и сказала:

— Все. Выходите.

Туннель закончился. Через просвет была видна окраина какого-то городка, до которой было еще пилить и пилить. Сама сеньорита из прохода не выходила, она стояла, изогнувшись буквой «зю» и поддерживая границы тоннеля таким образом, что мы могли пройти только под ее руками, сильно согнувшись.

— За такие деньги, сеньорита Фуэнтес, могли бы нас прямо в город доставить, — проворчал Серхио.

— У меня нет лицензии на выход ни в одном городе, — отрезала она. — Вы выходите? Или я отпускаю проход. — Я молча пошел на выход, а то с нее станется забыть нас на Изнанке. — Мне-то ничего не будет, а вот тебя с мальчиком разорвут. Кстати, знакомое лицо, где-то я его видела…

И только тут я заметил, что Шарик перестал поддерживать маскировку.

— Вам было заплачено в том числе за молчание, — буркнул Серхио.

— В договоре этого не было. Но так и быть, если кто будет искать, промолчу, — проявила благородство сеньорита. — Но если скрываешься, нужно маскироваться лучше.

— Клятва надежнее, — заявил Серхио и положил руку на рукоять сабли.

Стоял он как раз на границе, поэтому запросто мог бы положить проводницу и выскочить. А вот ей приходилось отвлекаться на поддержание тоннеля. Сеньорита осознала свое незавидное положение и клятву дала, но сама от злости едва не дымилась во время ее принесения. Как только она сказала последнее слово и окуталась мрачной черной пеленой, подтверждающей клятву, Серхио кивнул и вышел ко мне. Проход за ним схлопнулся, не оставив даже дымного следа.

— Серхио,