– Имей в виду, приятель, – сказал Рузвельт. – Человек, который способен пролить кровь за свое отечество, заслуживает, чтобы с ним поступали по справедливости и впредь.

Крыса казалась сконфуженной; последним, что она увидела в этом прекрасном мире, была свинцовая подошва мэрского сапога.

А несколько мгновений спустя у Рузвельта закружилась голова. Комната поплыла вокруг него, краски стали ярче, а обыденные предметы вдруг приобрели несвойственную им значимость. Тедди облизал окровавленные губы, словно смакуя вино. На его лице проступило блаженство пробудившихся воспоминаний.

– О, да неужто это венесуэльский яд для дротиков? Его делают из экстракта вываренного бородавчатого пигмея. Со студенческих лет не пробовал этой штуки!

С этими словами, к полнейшему смятению бандита, хулигана, а также их хозяина в балахоне с капюшоном, торжествующий Рузвельт пустился в пляс.

* * *

– Вы хотите знать, где ваш убийца нанесет очередной удар? Я прав? – спросил Фил, зажав короткую горящую папироску между желтыми зубами и фальшивой челюстью.

– Если это связано с неким ритуалом, – ответил Калеб, – то наверняка он должен действовать по какой-то схеме, возможно, включающей нечто символическое. Наш убийца слишком… не то чтобы умен, скорее он слишком педантичен, чтобы действовать наобум.

– Ах да, вы о Ряженых. Самое зловещее и загадочное из тайных обществ.

Фил затянулся папиросой, которая опасно тлела уже возле самого его подбородка. Лиза с тревогой наблюдала за ним.

– До вчерашнего дня я готов был поклясться, что это не более чем компания клоунов.

Фил хмыкнул.

– Клоуны? Ну-ну. Да вы хоть представляете, как высоко они забрались? В нашем городе есть чрезвычайно важные и могущественные люди, которые участвуют в деятельности Ряженых. Мы же все-таки говорим не о масонах, не о храмовниках и не о клубе «Фрайерс, мы говорим о Ряженых! И я не уверен, что вы вполне осознаете, во что влезли!

Раскаленный докрасна кончик папиросы уже обжигал его деревянную челюсть, но, разумеется, Фил этого не чувствовал. Лизе не хотелось быть невежливой. Вместо того чтобы встать и сказать: «Эй, Фил, у тебя подбородок горит», – она неловко поерзала на стуле и внятно покашляла, пытаясь привлечь его внимание.

– Я знаю только, что вчера ночью была зверски убита женщина, и моя работа – найти преступника, – сказал Калеб.

– Женщина с сомнительным положением в обществе, которую никто не станет искать. Может, лучше вообще бросить это дело, – заметил Фил, чья челюсть уже начала дымиться.

Лиза громко кашлянула.

– Черт побери, Фил, она тоже была человеком! – воскликнул Калеб, в сердцах стукнув кулаком о ладонь. – Я плачу тебе хорошие деньги, и мне нужна информация. Расскажи мне все, что знаешь. Зачем Ряженым украшать голову жертвы ее собственными кишками? Что это значит?

– Возможно, ничего. Возможно, это никак не связано с Ряжеными. Возможно, – Фил подмигнул, – убийца пытается что-то вам сообщить.

Фил подмигнул еще пять раз. Похоже, ему в глаза попал дым.

– Возможно, он и сам этого не знает, – добавил он.

– Что ты несешь? – Калеб рассердился. – Как он может оставлять сообщение, не осознавая этого?

– Есть многое на свете, друг мой Калеб, что неподвластно нашему разумению. Люди порой совершают действия, не задумываясь об их значении. Возможно, вам стоит повнимательнее отнестись к следующей жертве.

– Следующей не будет.

– О, будет, и не одна. Вы, конечно, остановите его рано или поздно, но жертвы еще будут.

На подбородке Фила заплясал язычок пламени.

– Гхм, Фил… – начала Лиза.

– Ничего страшного, – спокойно произнес Фил. Похоже, такое с ним случалось уже не раз. – Где тут у меня вода?

Лиза в панике схватила красное ведерко с надписью «пожарное».

– Вот оно, вот, – сказала она и решительно опустошила его прямо в лицо Фосфорного.

Буме! Килограмм крупнозернистого песка ударил в физиономию Фила, погасив огонь. Несколько мгновений Фил стоял неподвижно. Затем он невозмутимо извлек обугленную челюсть и положил на стол, после чего посмотрел на Лизу и издал какие-то отвратительные утробные звуки.

Калеб перевел:

– Он говорит, что имел в виду стакан воды, но все равно – спасибо.

* * *

А в Клубе спортсменов Рузвельт отплясывал, вскарабкавшись на стойку бара, – с голым торсом, не выпуская изо рта резиновый шланг от бочки с продажной толстухой. Круг за кругом заказывая выпивку на всех, он спускал свой выигрыш под одобрительные крики толпы. Стена позади Тедди была утыкана всевозможными смертоносными орудиями, которые швыряли в него бандит и хулиган: ножи, метательные топоры, дротики, арбалетные стрелы и даже призовая рыба-меч, содранная со своей подставки. И все напрасно. Яд – вместо того чтобы убить Рузвельта – придал ему сверхъестественную ловкость. Чем бы ни швыряли в него потенциальные убийцы, он воспринимал это как игру и отскакивал, рассказывая им о состязаниях в метании топора у индейцев Юты. Бандит и хулиган посовещались в углу с человеком в капюшоне. Тот казался рассерженным – насколько вообще можно определить настроение человека, чье лицо закрыто капюшоном.

– Ого, я так не веселился с тех пор, как обыграл этого мерзавца Дж. П. Моргана в покер на раздевание, – заявил Рузвельт. – Я вам, ребята, про это уже рассказывал? Мы с ним были в круизе на «Бегемоте» судоходной компании «Белая звезда», когда…

Пока он рассказывал, к нему подошел хулиган и знаком показал, чтобы Тедди слез со стойки.

– …и скажу вам, что никогда в жизни я не видел, чтобы человек так быстро скисал, – громогласно объявил Рузвельт и разразился радостным уханьем.

– Э-э… господин Розивельд, – заговорил хулиган. – А че бы нам тут не присесть да не накатить разок-другой? Мы угощаем.

Предложение было встречено всеобщими аплодисментами. Рузвельт слез со стойки и взгромоздился на табурет.

– Скажу тебе, старина: лучше дармовой жратвы может быть лишь дармовая выпивка.

– Может, и так. Садитесь-ка вот сюда, – хулиган указал ему на другой табурет. – Это… э-э-э… особое место. Для самых дорогих гостей.

– Конечно, старина. Кто я такой, чтобы спорить с традициями вашей вонючей забегаловки…

Рузвельт умолк. Действие пигмейского яда достигло своего пика или, как говорили тогда, в 1882 году, «вызвало ощущение зияющей бездны, в которой, словно в мутном зеркале, отражалась вся предыдущая жизнь, или что-то в этом роде, о господи, мне лучше прилечь». Тедди сидел неподвижно, уставившись на свою короткопалую пятерню.

Хулиган обернулся к человеку в балахоне. На сей раз неизвестный в капюшоне кивнул. Разбойники поняли, что это значит. Бандит подкрался к Рузвельту и потянулся к рычагу под стойкой бара.