Когда Лауниц вернулся в дом, Вера сидела все на том же высоком стуле, только обхватив голову руками и слегка раскачиваясь.

– Боже, они никогда не оставят меня в покое.

– Тогда придется успокоить их. У господина Загряжского… у Сергея были недоброжелатели? Быть может, в сталкерской среде?

– Какие они сталкеры? Банды и кланы на поводке у «Монсанто». Корпорация разжигает ненависть между ними. Это называется конкуренция. Тогда хабар будет наиболее дешевым. И неважно, сколько крови и дерьма будет на нем… В этой среде нет доброжелателей. Изобразить друга, а в удобный момент загнать пулю в затылок и забрать хабар – это всегда пожалуйста.

– Сергей выступал за мир и дружбу?

– Нет, конечно. За то, чтоб какие-то правила были, чтобы без предательства, без подставы. Многие посчитали, что он нарывается. Стецко, например. У него рыльце особенно в пуху. Он с угрозами хабар перекупал в интересах одной фирмы. А тем сталкерам, которые его на хрен посылали, не иначе как он маячки ставил – и потом те быстро все погибли, от разных «случайностей». Сергей, помнится, этому типу крепко накостылял, чтоб больше не гадил товарищам.

– Сомнительно, чтобы после этого на него не затаили злобы.

– И даже таить-то не стали. Его сразу обвинили в том, что он – «царь», «самодержец». Еще бы, мешал свободно предавать и продаваться. Стецко, конечно, в первую очередь поучаствовал – мол, москаль всех в ужасное рабство взять хочет. У него ж герои – Мазепа, Петлюра и Бандера. Но особенно Школяр, то есть Марек Возняк, старался. Это потому, что он давно с «Монсанто» связан, еще с Гданьска, его даже в Россию посылали. В район русской Зоны, то ли шпионить, то ли агитировать за самостийность под крылышком той самой корпорации, и кто-то из русаков ему там яичко отбил и зубы высадил.

– Вера, я не хочу бросить какую-то тень, но ведь за «смерть-лампой» Сергей, в общем, по заданию «Монлабс» ходил?

Заметно было, что всякие вопросы, бросающие тень на Загряжского, ей неприятны. Она даже как-то подалась вперед, словно птица, защищающая свое гнездо.

– А куда было деваться, он же не был романтичным юнцом, который просто выступает за все хорошее; вынужден был приноравливаться, но гнул свою линию. «Монлабс» распространила о нем в сталкерской сети слух, что он агент службы внешней разведки России, типа жуткий кагэбист, хочет у всех них отобрать гешефт любой степени мелкости, трахнуть их жен, отнять детей, и прочее фуфло. А он искал способ, как помешать ей скупить всех чохом. Вышел на контакт с другими потребителями, правда, не очень удачно; это были сотрудники компании «Хьюндай», которую Дюмон уже нагнул к вассальному соглашению. Первый блин комом, но Сергей не собирался останавливаться. Легко им теперь отыгрываться на мне, когда он пропал.

Лауниц поймал себя на том, что любуется на тонкие белые пальцы Веры, меж которыми струятся пряди светлых с каким-то медовым оттенком волос. Как хрупки костяшки ее сжатых пальцев, словно фарфоровые. Не удержался, провел по ним ладонью. И тут она, не меняя позы, обхватила его, уткнулась ему лицом в грудь.

– Побудь хоть немного Сергеем, он был… он – честный, он – справедливый, быть им совсем не зазорно.

Так и прижавшись к его груди, она рассказывала о том, как они незадолго до последнего похода Сергея в Зону вдвоем в Питер съездили. Стояли около Петропавловской крепости, там около стены, выходящей на Неву, пляжик есть небольшой, но еще апрель, льдины идут. А закат такой красивый, теплый такой. И вот он раздевается, идет в воду. И плывет, раздвигая льдины. Она ему потом, конечно, сказала: зачем, мол, позерствуешь? А он ответил: хочется, чтоб все вместе сложилось – в жизни ведь никогда не бывает, чтоб и красивый закат, и любовь, и ласковая вода. Так вот, соединю, мол, все хотя б в воображении. И на самом деле он без позерства жил. Мог, защищая какого-нибудь доходягу, на нож двинуться, мог, проходя мимо мерзнущего бомжа, надеть ему на голову свою меховую шапку. А вот ему никто не пришел на помощь.

Лауниц попробовал слегка отстранить ее.

– Я не могу быть Сергеем. Но я не брошу вас в беде, Вера, обещаю.

Она поймала его руку, подула на ожог.

– Стоять, буду лечить.

– А чем это?

– Не бойся, Саша, сибирское народное средство, струя кабарги плюс сопля медведя.

Она уже не отпустила его руку… Сперва вела ее по своей щеке, шее, груди, а потом уже он сам… Впрочем, ему показалось, что она делает это, как будто вспоминая о ком-то другом.

А ведь все-таки она изменила Сергею, хотя от нее этого вовсе не требовалось ради его спасения. При этом она любит… любила его. Может быть, она все же не считает его живым?

Когда Лауниц засыпал, то понял, что именно люди из «Монлабс» не хотели, чтоб Загряжский вернулся домой. Может быть, сам Берковски. И от этого намечающееся предприятие становится еще более опасным. Но он слышал, как легко дышит Вера, уткнувшаяся милым беззащитным лицом в его плечо, и понимал, что уже не сможет предать ее.

Около шести мобильник ожил и пустил в ухо звон колокольчика, а в глаз трехмерную девушку, делающую физкультурные движения.

Лауниц едва успел заткнуть будильную функцию, осторожно поднялся и, подхватив одежду со стула, пошел на цыпочках в прихожую.

– Ты куда? – окликнула Вера, когда Лауниц был уже около выходной двери.

– Мне – пора, а вам рано. Антиквары еще отдыхают.

Она легко встала с кровати – как пружинка распрямилась.

– Давай я сама решу, пора мне или рано. Мы сейчас с тобой попьем кофе с тостами и поедем вместе. «Заказчик» знает, что у каждого идущего в Зону должен быть напарник, ведомый, страхующий – по-разному его называют. И каждый сталкер выбирает напарника самостоятельно. Тебе не откажут. Я была с Сергеем два раза в Зоне. Да я вообще ветеран по сравнению с тобой. А еще я десять лет занималась альпинизмом, пять лет дайвингом, два – бейс-джампингом.

– Да хоть двадцать, включая прыгинг, скокинг и убегалинг. Я тоже когда-то смастерил рогатку из двух пальцев и женских трусов, попал в цель, цель закричала, но это не значит, что я специалист по артиллерии. Не хочу брать вас в Зону. Это означает подвергать вас страшной опасности. Я и Берковски не доверяю.

– Страшной, а может даже жуткой, опасности я подвергаюсь здесь. Те, кто мстит «царю», первым делом доберутся до меня именно здесь.

– А уехать в более ласковые края?

– На что? Последние пять косарей пошли на уплату твоего штрафа. Вчера заплатила, так что проверь поступление денег на счет суда… Уеду потом, когда ты выплатишь мне десятину от твоего гонорара.

Вход в Аид

Сейчас в помещении, напоминающем ангар для авиатехники, их было шесть: Берковски и пять человек, которые должны были отправиться в Зону. Впрочем, и в самом деле большая часть помещения была заставлена мощной и высокоинтеллектуальной техникой, которая явно побывала в разных неприятных местах. Человекоподобные, но огромные, что твой циклоп, роботы «Полифемы», у которых в районе «грудной клетки» располагалась кабинка оператора. Приземистые, но тоже здоровенные харвестеры «Гекатонхейры», подобные тем, что применяются для вырубки джунглей, однако с бо́льшим количеством манипуляторов. Машины с ножевыми и бойковыми тралами вроде тех, что применяются вояками для избавления местности от мин. Шестиногие транспортеры и разведчики «Мантисы», что могли перемещаться вполне автономно, напоминая при этом чудовищно разожравшегося богомола.